Читать книгу "Дом аптекаря - Эдриан Мэтьюс"

— Неужели? — Ей хорошо удался равнодушно-усталый тон. Она повернулась, одарила его ироничной улыбкой и закинула ногу за ногу. Попробуй-ка, возьми — ногти обломаешь. — У вас тоже нет дома? Вам тоже некуда пойти?

— Просто передумал. Решил перехватить вас у больницы. Не ожидал, что пойдете к ней. Мне показалось, вы шутили, когда сказали, что хотите ее навестить.

— Шутила? С какой стати?

— Подозрительность, — Смитс постучал себя пальцем по виску, — неотъемлемая черта детектива. Что-то вроде профессионального заболевания. Сказать по правде, хотел проверить, хватит ли у вас духу.

Без пальто и ушанки он выглядел — Рут признала это не без сожаления — настоящим щеголем. Дорогой костюм в клетку, сшитая на заказ рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, приятный шелковый галстук, немного распущенный, как будто Смитс хотел выбраться из петли, — все это несло недвусмысленное послание миру: «Я свое отпахал, а теперь желаю расслабиться». В общем, его наряд гармонировал с зеленым стилем бара.

Старомодный сыщик со старомодным чувством собственного достоинства. Вот только белые кроссовки «Рибок» нарушали целостность образа.

У него были бледные ресницы, светлые брови и слегка вьющиеся блондинистые волосы, чего Рут не рассмотрела в полутьме на барже, и они давали представление о том, как он выглядел в молодости. Впрочем, она не собиралась отказываться от уже сложившегося впечатления: Смитс остался для нее сумчатым. Плотный, даже грузный, с тяжелыми мешками под глазами, толстой нижней губой. Коп. Даже при отсутствии других вариантов она не взяла бы мыло в его душе.

Помахав официанту рукой, Рут заказала еще один мартини.

— Вы позволите? — спросил Смитс, указывая на свободный стул за ее столиком.

Она равнодушно пожала плечами.

Он перебрался к ней и заказал «Чивас ригал».

— С моей баржей кто-то поработал, — сказала Рут.

— Дрест мне звонил. Рассказал про стиральную машину. Проблема с гидродинамикой, а?

— Этот шланг никогда не доставал до воды. Его удлинили. Надеюсь, он вам и об этом рассказал.

— Конечно, — улыбнулся Смитс. — Придется поверить вам на слово.

С самого утра в кармане кардигана лежало последнее сообщение. Не говоря ни слова, Рут достала листок, развернула и положила на стол перед детективом. Прочитав, он вопросительно посмотрел на нее.

— Прислал тот же гад, — объяснила она.

— Похоже, вы его чем-то расстроили.

Рут вскинула голову:

— У меня нет такого хобби — расстраивать людей. Я даже не уверена, что знаю, кто это.

— Но предположение есть?

— Подозрение. Я получила уже два таких сообщения.

— Там, где про ложь… звучит довольно специфично.

Рут возмущенно фыркнула. Она не знала, известно ли Смитсу что-нибудь о Лидии и картине. Это зависело от того, насколько долго и обстоятельно он разговаривал с Жожо, которая была единственным потенциальным источником такой информации. Она решила не спешить с откровениями.

— Возможно ли отправлять электронные сообщения анонимно?

— Запросто. Электронное сообщение имеет заголовок, показывающий, откуда оно пришло. Мошенники и жулики пользуются ремейлерами — сайтами, которые автоматически пересылают почту анонимно. Теоретически на провайдера можно получить ордер, но это требует времени. Если ваш приятель прыгает с одного ремейлера на другой, поймать его сложно. Понимаете, о чем я? Ремейлеры могут находиться где угодно, даже на краю света, в каком-нибудь интернет-кафе в Тимбукту или в темной сети.

— В темной сети?

— Исчезнувшие источники данных. Почему они исчезли? Мы не знаем. Причин может быть несколько. В вашем случае единственная мера — блокировать поступление дальнейших сообщений, для чего нужно уведомить вашего провайдера.

Рут удивленно шевельнула бровями.

— Специализируетесь на кибер-преступлениях?

— Не совсем. Интересуюсь. Слушаю разговоры. Читаю. Стараюсь не отставать от передовой криминальной мысли.

— А она есть? Эта самая криминальная мысль?

— Конечно. Преступник ведь мыслит так же, как мы с вами. Только программа у него другая и выбор средств более широкий. Риск — сильный стимулятор. Вы как относитесь к риску?

— Я? Да я даже скрэч-карты больше не покупаю.

Официант принес заказ. Смитс мрачно уставился в стакан, потом опустил палец и выловил плававшую на поверхности частичку пепла.

— Где ваш компьютер?

— А вы как думаете?

— На барже? Тогда ему крышка.

— Есть другие варианты. Он присылает сообщения на сотовый. Точнее, я получила одно.

— Ловко. А как у вас с обычной почтой?

— Получила «письмо счастья». Думаю, не от него. Там говорилось, что мне не жить, если не разошлю шесть копий всем, кого знаю, и не отправлю чек на какой-то почтовый ящик в Роттердаме.

— Отослали?

— Нет. Чудом осталась жива. Я не суеверна. Считаю, что суеверия приносят только несчастья. Если ты, конечно, не такой, как тот парень из блюза.

— Что за парень? Расскажите.

— «У меня из всех удач только неудача», — пропела Рут.

Смитс улыбнулся, показав длинные зубы цвета клавишей старого аккордеона, потом еще раз прочитал сообщение.

— По-моему, смахивает на какой-то религиозный бред, а? Как у вас с латынью?

— Не знакома.

Смитс сложил листок, но оставил его на столе.

— Мне это мало о чем говорит.

— О!

— Да. Кому-то нравится писать вам письма. Ну и что?

— Ну и что? А кто отсоединил газовый баллон? Кто оставил граффити на люке? Кто, наконец, пробрался на баржу и попытался ее затопить? Это тоже «ну и что»?

— Из всего вами перечисленного нет ничего, что вы не смогли бы сделать сами. Кстати, это относится и к электронным письмам.

Рут недоверчиво уставилась на него:

— Вы серьезно?

— Ваша подруга, Жожо, полагает, что вы хотели разделаться с ней. Она может выдвинуть обвинения. Далее… страховая компания. Они вполне могут проявить живой интерес к ее рассказу и дальнейшему развитию этой истории. Жожо упоминала о каких-то денежных проблемах, говорила, что вы превысили кредит. Не поймите меня неправильно. Я не хочу становиться на чью-то сторону. Я лишь хочу, чтобы вы поняли, как обстоят дела.

Рут даже привстала от возмущения. Кровь бросилась в лицо, и оставалось лишь надеяться, что в зеленом полумраке Смитс ничего не заметит. Вспыльчивость перешла к ней от отца. В нем же, как ни парадоксально, сей пламень угас. Годы сгладили буйный нрав, добавили невозмутимости, мягкости и доброжелательности. Теперь она одна несла фамильное проклятие. Угли полыхнули, однако Рут безжалостно подавила поднявшийся было огонь.