Читать книгу "Пророчество о драконятах - Туи Сазерленд"

Дракончики остановились на берегу, глядя на бурую стоячую воду.

– Похоже, то самое «гнездо», о котором она говорила, – сказала Ореола. – Значит, здесь и живёт твоя мать.

– Рогоз, – тихо произнёс Глин.

Они помолчали.

– Войдёшь? – спросила радужная.

Глину было страшновато совать голову к незнакомым драконам.

– Подождём, может, кто-нибудь выйдет… – начал он, и тут в тёмном дверном проёме показалась широкая приплюснутая драконья морда и сверкнули жёлтые злющие глаза.

– Тут парочка драконят, – прорычал земляной дракон, – расчирикались, спать никому не дают.

– Гони их прочь! – заревел кто-то внутри.

– Извините… – пролепетал Глин, – мы не знали, что мешаем… Нам нужно поговорить с Рогоз.

Только бы это не оказался его отец!

Дракон подозрительно прищурился, потом скрылся в темноте, откуда послышалось ворчание, возня и хлопанье крыльев, как будто кто-то через кого-то перелезал. Наконец наружу выбралась тощая дракониха. Развернув бурые пятнистые крылья, она потянулась и хмуро спросила: – Что вам нужно?

Земляной дракончик оцепенел, не веря своему счастью. Сколько раз он представлял эту встречу в своих мечтах, как верил и надеялся! Перед ним стояла родная мать.

Глава 33

Глин лишь молча разевал и закрывал пасть.

Ореола пришла на выручку.

– Ты Рогоз, сестра Золы?

Пятнистая дракониха с неохотой кивнула.

– Да, – прошипела она, – а вы кто такие?

Ощутив пинок радужной, Глин с трудом разлепил челюсти и выдавил:

– Меня зовут Глин… Кажется, я твой сын.

Рогоз прищурилась, разглядывая его. Глаза у неё были такие же карие, но с жёлтой каёмкой вокруг чёрного вертикального зрачка. Дракончик ждал с колотящимся сердцем. Этот момент он воображал себе тысячу раз: если верить сказке про потерянную принцессу, как раз сейчас наступало время бурных объятий и радостного празднования.

– Ну и что? – хмыкнула тощая дракониха.

Глин решил, что она не расслышала.

– Кажется, ты моя мать, – сказал он по громче.

– Ну, одно с другим как бы связано, – снова хмыкнула она, – и что?

– Ты не поняла, – вставила Ореола, – он пропал шесть лет назад!

Рогоз невозмутимо переступила с лапы на лапу, меся когтями грязь.

– Никто у меня не пропадал.

Дракониха явно ждала, что они уберутся восвояси, чтобы снова залечь спать.

Радужная беспомощно переглянулась с Глином. Он не знал, что сказать.

– Послушай, – снова начала она, – может, мы обознались? Глин вылупился шесть лет назад из яйца цвета крови, которое принесла из этих мест Зола. Вот он теперь и ищет…

– Ах, вот оно что! – зевнула Рогоз. – Зола так тряслась над тем яйцом, не знаю почему. У нас такие бывают каждые год-два. Только оно не пропало.

– А куда оно делось? – выдавил наконец Глин.

– Мы продали его Когтям мира, – ответила дракониха. Взгляд её вдруг стал хитрым и подозрительным. – Они что, хотят своих коров назад? Не выйдет! Мы собирались их разводить, но получилось так, что съели. Так что…

– Ты меня продала? – воскликнул Глин. Грудь его словно полосовали острые когти.

– А что? В кладке было ещё шесть яиц, куда нам столько? – Она выковыряла из грязи между когтями утиное перо и отбросила в сторону. – Зола разве не рассказывала?

– Зола погибла, – сказала Ореола, – когда спасала яйцо.

– Вон оно что… – Рогоз нахмурилась, в глазах её мелькнула печаль. – Говорила я этой дуре: не бросай гнездо! Хранитель теперь просто взбесится. – Она задумчиво поиграла языком, потом прошипела: – Ну и поделом ей, раз променяла нас на какие-то Когти.

– Она помогала исполнить пророчество! – бросила радужная. – Когти хотя бы думают не только о себе.

Глин улыбнулся бы, не будь он так подавлен. Слышать от Ореолы добрые слова о Когтях мира до сих пор не доводилось.

– Похоже на неё, – кивнула Рогоз, – вечно всех жалела и дёргалась из-за всякой ерунды. Собирала драконят, толковала о пророчестве этом вашем. Задурила им головы, кое-кто до сих пор прийти в себя не может, шушукаются тут и там: мир, судьба и всё такое прочее.

Драконы редко плачут, и Глин за всю свою жизнь не пролил ни слезинки, несмотря на когти и острый язык Кречет, но сейчас вдруг понял, каким могло бы стать его детство, останься Зола жива. Добрая и любящая, она лучше научила бы их верить в себя и пророчество, чем суровая, безжалостная Кречет.

Земляной дракончик никогда прежде не задумывался о драконихе, которая принесла его яйцо, но так и не стала воспитателем, и сердце его разрывалось от грусти. Никогда ещё он не был так близок к слезам, но даже представлять себе не хотел, что скажет его мать, увидев сына плачущим.

– А что мой отец? – спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Не мешал тебе продать яйцо?

Рогоз задрала голову на тощей длинной шее и расхохоталась визгливым квакающим смехом, будто целый хор болотных лягушек.

– Ты вообще земляной или нет? – спросила она, переведя дух. – Я даже не знаю, кто твой отец, а ему уж точно всё равно. У нас общая ночь для встреч раз в месяц, а потом все разлетаются по своим гнёздам. Нет, дорогуша, не найдёшь ты здесь своего отца.

– Матери, видно, тоже, – сухо бросила радужная.

Рогоз приняла её слова с прежней невозмутимостью.

– Вот именно, – кивнула она. – Желаю удачи, но в нашем гнезде нет места для малолетних прилипал.

Она говорила спокойно, Глин не заметил в голосе обиды, и это обожгло его сильнее, чем огненные атаки Кречет. Так не потрясали ни боль от когтей Фьорда в спине, ни вид Солнышка в клетке, ни внезапное предательство Беды. Самые дорогие его сердцу мечты обратились в пепел.

Дракончик всегда верил, что его кто-то ждёт, и представлял себе трогательную сказочную встречу с любящими родителями. В свитках про семьи земляных ничего не говорилось, но у ночных и морских точно были матери и отцы, и Глин не сомневался, что его сородичи живут точно так же.

Здесь никто не знает своего отца! А матери прогоняют своих детей с порога как случайных побродяжек.

Он горько вздохнул. Об этом тоже могла бы предупредить Зола, будь она жива. Сколько времени убито на пустые мечты!

Ореола дёрнула его за крыло.

– Пойдём, Глин.

Они снова вышли на тропу и двинулись назад мимо змеиных деревьев, грязевых луж и земляных башен. Дракончик шёл, понурив голову и волоча хвост. На каждое крыло, казалось, подвесили по валуну.

– Передайте Когтям, что уговор есть уговор! – крикнула вслед Рогоз. – Коровы по-любому наши!