Читать книгу "Девять месяцев из жизни - Риза Грин"

– Да, – говорю я. – Он там вовсю плавает.

– Это хорошо. – Он сматывает сантиметр и подает мне руку, чтобы я села. – Ну что ж, все у вас в порядке. Теперь спускайтесь к доктору Вайсу. Надеюсь, видеокассету не забыли?

Доктор Вайс – специальный доктор по УЗИ, двумя этажами ниже доктора Лоуенстайна. Если принести ему видеокассету, он запишет все, что показывает ультразвук. Лучше уж я это буду смотреть со своим ребенком через двадцать лет, чем документальный фильм про то, как я какаю на родильный стол. Кстати, пока не забыла:

– Э-э-э... доктор Лоуенстайн, можно еще вопрос? Он поворачивается и усаживается обратно на свой стул:

– Всегда пожалуйста.

– В каких случаях делают кесарево сечение? Извините, но мне надо это узнать. После того как Джули родила, я пересмотрела серий десять подряд «Родов по-настоящему» и пришла в полный ужас. Согласитесь, наблюдение за родами в беременном состоянии сравнится только с наблюдением за собственной смертью перед тем как умрешь. И дело даже не в том, что девяносто процентов маньячек, подписавшихся на съемки, рожают сами и без обезболивающих. Я, честно говоря, не понимаю, почему Джули это приводит в такой восторг. Рожают ли они в ванне, в кровати, на корточках, кончается все одинаково – они корчатся, визжат и умоляют Боженьку срочно все это прекратить. В общем, это ужасно. И мне плевать, что там говорит Джули, – ведь даже те, которые на обезболивающих, выглядят жалко и омерзительно. Либо она ничего не помнит, либо просто врет мне в лицо.

Зато те серии, в которых делали кесарево, – одно удовольствие смотреть. Нормальные, приличные женщины, спокойно лежат, потом маленький разрез, и через пять минут у них уже есть ребенок. Это ведь так легко, разве нет? Поверьте мне, я честно старалась вообразить себя, рожающую нормальным способом – ну, чтобы понять, как это будет, – и у меня ничего не вышло. Я просто не могу представить себе, как я лежу на столе, со своим платиновым мелированием и французским педикюром, и, прижав ноги к ушам, пыжусь, как будто у меня целый месяц был запор. Или, боже милосердный, какаю на стол. Нет, нет, нет. Кесарево сечение – вот это определенно то, что мне надо.

Доктор Лоуенстайн снова поднимает брови и берет мою карту.

– В каких случаях? – переспрашивает он. Я киваю. – Кесарево сечение делают, если во время родов возникают какие-нибудь серьезные проблемы...

Я мотаю головой – мол, с этим все понятно.

– Нет, я имею в виду не экстренные ситуации, а плановые, по предварительной договоренности.

Доктор Лоуенстайн кривит рот, как будто пытается не рассмеяться. Чувствуется, что у него уже бывали пациентки с платиновым мелированием и французским педикюром.

– Ну, обычно кесарево сечение назначается женщинам, которым уже делали кесарево с предыдущим ребенком. Для первородящих хирургия назначается, если ребенок слишком большой и, разумеется, если роды по какой-то причине не могут протекать естественным путем. Но об этом нельзя знать наверняка до последней недели-двух беременности.

– И все? – спрашиваю я. Он отвечает не сразу.

– Ну, предположим, мы можем назначить кесарево заранее, если имеется угроза здоровью матери и роды могут ухудшить ее состояние.

Вот так-то лучше.

– Какая угроза?

Он смотрит на меня подозрительно:

– Любая угроза.

– Типа жутких нервов и абсолютного отсутствия желания рожать, не говоря уже об иррациональном страхе разорваться, а потом зашиваться?

На этот раз он, не скрываясь, смеется:

– Ладно – наверное, не любая. Блин. Опять мимо.

– Послушайте меня, – говорит он. – Прошло только полсрока вашей беременности. Страх перед родами испытывает большинство женщин. Это совершенно нормально. Вам надо почитать литературу, может быть, сходить на занятия по подготовке к родам, тогда уже поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – говорю я. – Но если ничего не изменится, мы ведь можем вернуться к этой теме?

– Безусловно, – говорит доктор, ласково похлопывая меня по спине. – Лучше сходите посмотрите, что у вас уже имеется на сегодняшний день.

В кабинете доктора Вайса нас встречает его медсестра, описать которую может только слово uber – живчик. Зовут ее Кэти (Кэти: хорошо рифмуется – в корсете), и она так рада, что мы пришли, и боже мой, это так здорово, что вы сейчас узнаете, кто у вас, и у вас, ребята, родится очаровательный ребеночек, и у него наверняка будут папины голубые глазки... По-моему, это уже называется перебор. Кэти отводит нас в ультразвуковой кабинет, дает мне рубашку, чтобы переодеться для процедуры, потом вставляет нашу кассету в магнитофон. Сообщив, что доктор Вайс придет через пару минут, она издает еще парочку восторженных взвизгов и уходит. Как только за ней закрывается дверь, на меня набрасывается Эндрю:

– Я ушам своим не поверил, когда услышал, что ты попросилась на кесарево сечение. Ты понимаешь, что это уже серьезная операция?

Я не перестаю восхищаться тому упорству, с которым он постоянно пытается меня урезонивать, – и это после стольких лет совместной жизни. Крепкая хватка.

– Да, понимаю. А какая альтернатива, ты понимаешь?

Он вздыхает:

– Да, понимаю. Но ты говорила об этом с таким апломбом.

О-о-о. Апломб. Отличное слово. Интересно, где он его выкопал?

– Никакого апломба. Для информации: за последние несколько недель я провела серьезные исследования на тему кесарева сечания.

Он удивленно на меня смотрит:

– Исследования? Когда? Где?

– На сайте «Ваш Малыш», когда на работе была. Я прочитала все статьи про кесарево, и меня это очень устраивает. Риска почти никакого, и это намного безопаснее для ребенка, потому что нет опасности, что голова застрянет в родовом канале. Единственное, что я не смогла выяснить, – будет ли заметен шрам под бикини. – Блин, надо было спросить у доктора Лоуенстайна. Он наверняка знает. – В любом случае, мы даже не знаем, разрешит ли он, так что нечего на меня сразу накидываться.

Раздается энергичный стук в дверь, и входит очень тощий и высокий человек в белом халате с надписью «Джек Вайс, М. D.» на кармашке.

– Вы, наверное, Лара, – говорит он и протягивает руку.

– Совершенно верно, – отвечаю я и пожимаю ее. – Это мой муж, Эндрю.

Они тоже пожимают руки, после чего доктор садится перед экраном.

– Значит, определяем пол?

Мы с Эндрю сообщаем ему, что да, именно это мы сегодня делаем и не уйдем отсюда, пока не узнаем.

– Хорошо. Тогда давайте начнем.

Он выжимает мне на живот гель и начинает водить по нему лопаточкой для ультразвука. На мониторе появляется большая черно-белая клякса не в фокусе. Я в ней не нахожу ничего похожего на ребенка, но доктор, похоже, находит.