Читать книгу "Москва силиконовая - Маша Царева"

– Люд… – Я присела на пол рядом с ней, притянула ее голову к груди, погладила по жестким от краски волосам. – Люд, ну ладно тебе. Все образуется.

– Ты просто не понимаешь, – она подняла на меня покрасневшие глаза. – Что я теперь ему скажу? Что скажу?! Я не говорила, что делала такую операцию!

– Своему мужчине? – догадалась я. – Ты с кем-то встречаешься?

– Да, и это любовь! Мы вместе уже почти три недели! И он сказал, что у меня самое красивое тело из всех, что ему приходилось видеть! Мы стали так близки, знаем друг о друге все-все!

– Кроме того, что ты сделала операцию по увеличению груди, – вздохнула я.

– О таком не говорят, знаешь ли. Это интимно. И потом, я его уже изучила. Он решит, что я не уважаю себя, если узнает.

– Но ты ведь уважаешь, Люд?

– Конечно, твою мать, уважаю! – басом возопила она, вскакивая с пола и меряя кухню нервными исполинскими шагами. – А в последнее время я даже в себя влюблена! Все было так хорошо, так хорошо! Но я знала, знала, что это просто не может быть, что где-то меня ждет подвох! Факинг Золушка. Поверила, дура, в сказку!!

– Но раз ты себя искренне уважаешь и все равно сделала операцию, значит, он не прав, – тихо сказала я. – Значит, уважающая себя женщина может увеличить грудь, так?

– Тьфу на тебя, – буркнула Людмила. – Зубы ты умеешь заговорить, это у тебя не отнимешь.

– Но тебе ведь необязательно говорить правду. Мало ли зачем тебе нужно в больницу?

– Мало ли почему у меня появились два характерных шрамика в подмышках, – хмыкнула она.

– Их можно замазать тоналкой…

– Прекрати меня утешать, – по ее щекам опять потекли крупные слезы. – Ты бы меня видела после операции. Руки поднять невозможно, грудь болит, и она похожа на два воздушных шарика. Только через пару месяцев ее можно худо-бедно выдать за натуральную.

– Люд… Ну придумаешь чего-нибудь, ты же авантюристка! А может быть, ты в нем ошибаешься. Мне кажется, если он действительно твой человек, его невозможно отвратить такой мелочью.

– Ни фига себе мелочь, – криво усмехнулась она. – Обижаешь, подруга, у меня шестой размер.

* * *

А потом…

Это был, наверное, самый трудный месяц в моей жизни. Каждый день в семь тридцать утра мой будильник переливчато надрывался голосом Шакиры, я чистила зубы, не глядя в зеркало припудривалась, опрокидывала чашку растворимого кофе и стаканчик с шипучей витаминкой и убегала в город, которому было наплевать на таких, как я.

Разочарованных неудачниц.

Каждый день у меня было назначено минимум пять встреч – иногда на разных концах города. Меня приглашали в офисы, в скверы, кафе, домой – я покорно соглашалась даже приехать на дачу в Кратово или встретиться у первого вагона на станции метро «Бульвар Дмитрия Донского». Если бы мне сказали прилететь в островное государство Тувалу или добраться в древний заброшенный город в глубине перуанских джунглей, я бы и тут не стала капризничать и спорить. Мое чувство вины измерялось тоннами, я словно несла на плечах набитый холодными булыжниками рюкзак.

Некоторые встречали мою исповедь равнодушным спокойствием.

Одна женщина, ее звали Камилла, даже будто бы обрадовалась. Новая грудь не принесла ей счастья, она и без моей помощи собиралась от нее избавиться. «Все время чувствовала, что в меня зашили что-то чужое, – жаловалась она. – Иногда так становилось невыносимо, что хотелось расковырять кожу перочинным ножиком и немедленно, немедленно их вынуть! Это не для меня».

Транссексуал Мара Мареева сначала казалась спокойной и даже дружелюбной, мы вместе пообедали в суши-баре, выпили сладкого вина и съели по кусочку шоколадного торта, но потом, когда уже вышли на улицу, она позеленела, качнулась на километровых каблуках и медленно осела в подтаявшую лужу. Я кое-как отволокла ее к ближайшей скамейке, вызвала по мобильному «Скорую».

Некоторые уже успели прочитать «Комсомолку», телефонная трубка раскалялась от их ругательств и проклятий.

Некоторые угрожали.

Некоторые философски пожимали плечами и оптимистично мечтали о новой операции.

Большинство, конечно, плакали.

К вечеру я выматывалась так, словно целый день разгружала мешки с цементом. Чужие слезы тяжелее камней. Я старалась абстрагироваться, относиться ко всему этому с равнодушным любопытством антрополога, в конце концов, мне и правда было интересно, оказалось ли проданное мною счастье фейковым. Как изменилась их жизнь, стали они хоть на миллиграмм более принцессами, неужели силикон – волшебный талисман современного города?

– Говорят, если хочешь изменить мир, надо начать с себя. Вот я и решила начать с груди. Я никогда ни на что не жаловалась, но все у меня складывалось как-то не так… Вроде бы симпатичная, не дура, но и чувства были мелковаты, и мужчины не те. Хотя нет, был один. Начальник мой, само совершенство. Смотрела на него снизу вверх, на работу неслась как на праздник. Меня хотела перекупить конкурентная компания, в три раза больше денег предложили и служебную квартиру на Арбате. А я отказалась. Все говорили, дура. Были правы, – рассказывала мне одна брюнетка с нервно подергивающимся веком и чересчур яркой помадой, которая смотрелась даже не элементом макияжа, а чем-то вроде акта отчаяния. – Горела просто, все отдала бы за одну ночь с ним. Он, конечно, все чувствовал. И мне казалось, что я ему нравлюсь. Мы иногда вместе обедали. Один раз он пригласил меня в кино. Я чуть не умерла от счастья, потратила три тысячи долларов на платье, сделала профессиональный макияж, волосы нарастила. Вечер прошел как в тумане, я глупо смеялась и несла какую-то чушь. Надеялась, что он меня в гости пригласит. Или даже хрен с ними, гостями, я готова была отдаться ему хоть в подворотне, хоть в такси. Но он проводил до подъезда и больше никуда не приглашал. А потом я случайно встретила его на одном мероприятии с блондинкой. У нее была такая грудь, что других женщин вокруг словно не существовало, все взгляды были прикованы к ней одной. Ха, не грудь, а плащ-невидимка для окружающих, – невесело расхохоталась она. – И тогда у меня что-то екнуло. Я-то сама от природы цыпленочек, кожа да кости. Я вспомнила, как мы ходили в кино, какими глазами он на меня смотрел, и мне словно открылась истина. Может быть, я могла бы стать настоящей его любовью, просто я не его сексотип. Понимаешь, да?

Мне пришлось уныло кивнуть, хотя это звучало жалко, жалко, жалко.

– И тут появилась ты. Как знак свыше. Я сделала операцию и… – Ее плечи поникли. – Ничего не изменилось. Он по-прежнему встречается с той блондинкой, а я долго не могла привыкнуть к груди. Теперь привыкла, конечно, только вот понимаю, что ошиблась. Мне просто хотелось уцепиться за соломинку.

– Я думала, что продаю счастье. А выяснилось, соломинки, – грустно улыбнулась я.

И вот в моей записной книжке кончились их номера. Последняя жертва Luxis была отмечена красной галочкой, последние деньги были розданы, последнее прощение получено, последнее проклятие прослушано, и я наконец могла считать себя освободившейся.