Читать книгу "Кабирия с Обводного канала - Марина Палей"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они не могут объяснить толком.
Только Ли однажды дал мне ответ. Ну, на свой лад. Серебряным карандашом он написал на розовом лоскутке: «Твой манекен пугает. И потому притягивает». – «Чем же пугает?» – я искренне удивилась.
Посмотрела на манекен.
Чем притягивает – это мне понятно...
«Он слишком человек», – старательно вывел Ли Чуань.
Разве я не стараюсь? Я стараюсь.
Но все равно не могу, не хочу дышать.
И снова зима.
Условная, конечно. Любителям голландских замороженных каналов остается очаровываться ими непосредственно на классических картинах, не пытаясь сравнивать данное фенологическое явление с реальностью – той, где каналы не замерзают уже лет пятнадцать, где средняя температура зимой – плюс семь, летом – плюс семнадцать, у природы давно наступил климакс, ощутимой разницы между летом и зимой нет, запахи отсутствуют, исчез весь волшебный арсенал чувств, сопутствующий смене сезонов; об этой смене человека информируют лишь витрины магазинов, при этом «народные приметы» таковы: появление Санта-Клауса – это поворот к холодам (и баснословным рождественским скидкам!), появление шоколадных зайцев – это поворот к теплу (и скидкам пасхальным).
У меня нет никаких чувств.
Идет дождь.
Через пару дней – Рождество.
В ателье стоят незваные гости.
Полицейские.
Они нагрянули не затем, чтобы заказывать манекенов.
Они уже давно вышли на тропу охоты.
За мной. За такими, как я.
Сегодня охота оказалась удачной.
Ли Чуань не смог обвести их вокруг пальца.
Полицейские доказали, как дважды два, что: 1. работаю в ателье именно я; 2. что работаю я незаконно; 3. что я нарушила договор, касающийся процедуры легализации; что... что...
Короче говоря, в воздухе моего салона, напитанного ароматами китайских волшебных смол, уже витает словцо «депортация».
Маленькой! Елочке! Холодно зимой!
Из лесу! Елочку! Взяли мы домой!.. (2 р.)
Полицейские ушли, демонстрируя солидность и аггравированное достоинство, а мы с Ли разбегаемся до Рождества.
А чего – «до Рождества»? Не мудрее ли – горсть таблеток?
Собственно, я отправляюсь ночевать к одной из клиенток, а Ли – в свой квартал, где является владельцем китайской витрины, оформленной мной для условной зимы – разумеется, уже в лапландском духе. До этого он пытается написать мне на розовом лоскутке, что будет бороться, что так просто это у Министерства юстиции не пройдет и т. п.
Но я индифферентна, как вот это небо, которое ни серо, ни черно, ни бело.
Зачем мне жизнь, если нет со мной Джейка?
И, если его нет, не все ли равно, в какой именно точке планеты длить свое обрыдлое existence?
В Рождество идет дождь.
Разумеется, идет дождь.
А мне – что Рождество, что Успенье, что дождь, что соляная кислота. Лучше даже соляная кислота.
В этом бесчувствии приближаюсь я к ателье «VITKA».
И тут я понимаю, что лучше бы шел все-таки именно дождь, т. е. молекулы воды, а не каких-либо кислот.
Ибо вдалеке, там, где должен быть вход в ателье, я вижу свой манекен.
Да! Он стоит на улице!
Его вынесли мерзавцы-полицейские!
Куда смотрел Ли Чуань?!
Где он?!
Я лечу к манекену. Мне кажется, я лечу так, что поезд в сравнении со мной выглядел бы флегматичной гусеницей.
И, еще не добежав, – вижу, что фигура манекена резко поворачивается ко мне.
«Я его сразу узнал, – пишет серебряным карандашом Ли Чуань. – И крепко взял за рукав. То есть я взял его за руку, но он, конечно, вырвался. А что я мог объяснить ему? Мне важно было его просто не упустить!»
– Хватает меня вдруг на Singel какой-то седобородый китаец, – смеется Джейк. – Он просто мычит и больше ничего. Ну что я должен был думать?!.
«Он вырвался и убежал, – пишет Ли. – Я бросаюсь вдогонку. Но он оказывается быстрее...»
– Я несся изо всех сил, – уже серьезно продолжает Джейк. – Я очень боюсь сумасшедших, знаешь? И вот оказался перед этим зданием...
«Подхожу к нашему салону, – пишет Ли Чуань, – и вижу перед витриной этого господина. Думаю: как же он сам догадался, в каком именно месте ему надлежит оказаться?»
– А я... я как увидел в витрине этот манекен... – Джейк не может найти слов.
«И тут же понимаю, – письменно подхватывает Ли Чуань, – разве он мог бы пройти мимо своего двойника?! А я, на Singel – разве я мог пройти мимо этого господина?! Я же его сразу узнал!..»
И, написав это, китаец исчезает.
Словно бы вместе с дымком ароматических смол.
Передо мной сидит Джейк.
Его двойник стоит в оконной витрине, словно на страже.
А за окном начинает валить снег – густой, щедрый, волшебный.
Он колдует, он плотно закрашивает белым цветом испещренные болью страницы прошлого.
Он рождает прямо на глазах огромную, чистую, девственно-белую страницу.
Совсем новую.
– Витка, – говорит Джейк, – знаешь, я уже давно не консул. Я все к черту бросил! Если из-за моей службы, из-за моей карьеры я потерял тебя – зачем мне они? Знаешь, я играю на электрогитаре. Путешествую по всему миру. Давай ездить вместе! Я не участвую ни в политической, ни в религиозной жизни. Потому что: зачем нужен папа римский, если нет любви?
– Зачем нужен папа римский, если нет любви?.. – завороженно вторю я.
– Да, кстати: хочешь я тебе спою? – говорит Джейк.
Для невышедшей антологии «Еда. Секс. Прочие плотские удовольствия»
Ребенок, мужественно сведя брови, пытается проглотить предпоследний кусок хлеба. В миске с надписью «Общепит» всплыла кривоватая ложка, стынет сало, котлета в тарелке расковырена, уже просела нарядная клумба салата. «Съешь что-нибудь еще», – молит, как заведенная, мать. Но ребенок, подавляя икоту, продолжает забивать рот хлебом. «Труд хлебороба ты уважай: знай, какой подвиг – убрать урожай», – камлают запечатанные мякишем уста. «Запей компотом», – прозаически вставляет мамаша. «Хлеба ты к обеду в меру бери, хлеб – наша ценность, его береги», – сипловато чревовещает дитя. Последний кусок продвигается по его телу буграми, толчкообразно; багровое от муки и гордости чадо артикулирует теперь громко и внятно: «Хлеб – самое главное в жизни. Без всего можно прожить, кроме хлеба. Хлеб – вкуснее всего. Хлеб достается труднее всего. Хлеб – жалко». – «А корову тебе не жалко?! – взрывается мать. – Она за эту котлетку жизнь свою, можно сказать, отдала! Ее что, легче хлеба было растить? А каково – убивать? А курицу, курицу, что в салат пошла, – тебе не жалко?»
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Кабирия с Обводного канала - Марина Палей», после закрытия браузера.
