Читать книгу "Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва - Виктор Поротников"

– Брат, я пришел, чтобы вернуть тебе долг сполна, – сказал Всеволод, достав из-за широкого пояса кошель с деньгами. Он бросил туго набитый кожаный мешочек на стол, укрытый белой скатертью. – Возьми, пересчитай.

– Откель же у тебя взялось столько денег, братец? – Аким шагнул к столу и развязал тесемки кожаной калиты.

На стол со звоном посыпались серебряные монеты, тут были и ордынские дирхемы, и хорезмийские алтыны, и греческие аспры, и рубли московской чеканки.

– Поступил я на службу ко князю Остею Валимунтовичу, – ответил Всеволод, опустившись на стул. – Он-то и ссудил меня деньгами.

– Покровителя себе нашел, – проворчал Аким, присаживаясь к столу. – Гляди, не прогадай, брат! Со мной ты был вольным человеком, а князь Остей в узде тебя держать станет.

– От твоей «воли» я света белого не вижу, брат, – невесело хмыкнул Всеволод. – Надоело мне ни за грош спину на тебя гнуть. Ищи себе другого пайщика.

Аким принялся считать деньги, что-то ворча себе под нос. Авдотья окликнула было Акима, выглянув из дверей в соседнее помещение. Однако Аким досадливо махнул на жену рукой, мол, уйди, не до тебя сейчас! Авдотья скрылась за дверью.

Рассчитавшись с долгами, Всеволод почувствовал некий душевный подъем. Ему хотелось шутить и смеяться, как человеку, наконец-то сбросившему с плеч тяжкий груз забот и печалей.

В дружине князя Остея было тридцать гридней. Всеволод стал тридцать первым воином в этом отряде. Остей, вернувшийся с великокняжеского совета, сообщил своим дружинникам о спешных сборах московского войска. Уже были назначены воеводы над конными и пешими полками, местом сбора которых должно было стать Кучково поле.

– На сегодняшнюю ночь я распускаю всех вас по домам, – сказал Остей своим гридням, – а завтра поутру вам надлежит прибыть ко мне на двор верхом и с оружием. С рассветом выступаем на татар, таково повеление Дмитрия Ивановича. Также иметь при себе запас ествы на два дня.

Правой рукой князя Остея был гридничий Кориат, опекавший его с детских лет. Кориату было пятьдесят лет. Он, как и Остей, был родом из Литвы. Прежде чем отправиться домой, Всеволод получил из рук Кориата металлический островерхий шлем, кольчугу, стальные налокотники, пояс с мечом, красный воинский плащ, щит и копье.

– Стоимость всего этого снаряжения триста ордынских динаров или девятьсот московских рублей, – заметил Кориат Всеволоду. – Эти деньги будут вычитаться из твоего жалованья, молодец. Поэтому в первый год службы жалованье у тебя будет весьма небольшое. Хорошо, хоть конь у тебя имеется, а то пришлось бы тебе еще и за лошадь из княжеских конюшен почти тысячу рублей отдать.

«Выходит, опять я оказался в долгах, – мысленно усмехнулся Всеволод. – Надеюсь, князь Остей не станет душить меня грабительскими процентами, как это делал мой старший брат!»

* * *

Лучшей повитухой на московском посаде считалась Семефа, умевшая к тому же и людей врачевать, и различные наговоры делать для приворота, от сглаза иль на удачу в делах. К Семефе все обращались: и люди знатные, и голытьба. Семефа никому не отказывала в помощи, и за большими деньгами не гналась. Семефа хоть и ходила в церковь, но слыла тайной язычницей, поскольку ей были ведомы многие языческие обряды для заговора зубной и головной боли, для снятия ломоты в суставах, для лечения заикания и падучей болезни.

Когда у Агафьи начались преждевременные роды, то благодаря стараниям соседей, ухаживала за нею именно Семефа. Всеволода в эту пору не было в Москве, он ездил в Торжок по поручению брата. Агафья разродилась недоношенным плодом, при этом она сама осталась живой лишь благодаря врачебному опыту Семефы.

Агафья несколько дней не вставала с постели, пребывая в удрученном состоянии. Семефе пришлось лечить Агафью не только от большой кровопотери, случившейся при выкидыше, но и от тяжелого душевного потрясения. Семефа ежедневно навещала Агафью, которая наконец-то начала вставать с ложа и передвигаться по дому, вновь занялась вышивкой и вязанием.

Вот и на этот раз Всеволод, придя домой, увидел Семефу, помогавшую Агафье растапливать печь.

– Мы с Семефой тесто замесили, собираемся хлеб испечь, – промолвила Агафья при виде вошедшего в горницу Всеволода. В следующий миг Агафья удивленно спросила: – Милый, почто ты в воинской справе? Неужто ты на войну собрался?

– Тохтамыш идет изгоном на Москву, – сказал Всеволод, снимая с себя шлем, воинский плащ и пояс с мечом. Кольчугу, щит и копье он оставил в сенях. – Дмитрий Иванович объявил сбор полков. Я же с сегодняшнего дня состою в дружине Остея Валимунтовича, милая. Надоело мне торговлей заниматься, отныне я – гридень, а не слуга на побегушках у брата своего.

– Но ты же с Акимом еще за дом не расплатился, – растерянно пробормотала Агафья.

– Долг Акиму я уплатил сполна. – Всеволод с улыбкой обнял Агафью. – Князь Остей ссудил меня деньгами.

– Далече ли татары от Москвы? – обратилась ко Всеволоду Семефа. Она стояла возле печи, опираясь на кочергу.

– По слухам, татары уже прошли броды на Оке, – ответил Всеволод.

– Хватит ли Дмитрию Ивановичу времени на сбор большого войска, – обеспокоенно заметила Семефа. – Помнится, на сборы рати против Мамая ушло почти два месяца. Едва Мамаева орда двинулась от берегов Волги на север, тогда же и Дмитрий Иванович бросил клич по всем городам и весям, призывая ратников под свои знамена. Почто же ныне татары свалились на нас, как снег на голову?

Этим вопросом терзались и воеводы московские, и сам Дмитрий Иванович, так сказал Всеволоду Остей, вернувшись с военного совета. То, что орда Тохтамыша сумела обойти стороной дальние московские дозоры у верховьев Дона, это еще как-то можно было объяснить. Но почему московские соглядатаи в Сарае не послали весточку Дмитрию Ивановичу, когда Тохтамыш начал готовиться к походу на Русь, это было непонятно.

Всеволод заверил Семефу, что Дмитрий Иванович сможет дать отпор ордынцам, ибо у Тохтамыша нет тех многочисленных полчищ, какие имелись у Мамая.

– Что ж, поверю тебе на слово, молодец, – сказала Семефа. – Ты же долго жил в Орде и ведаешь, какие дела там творятся.

Близко общаясь с Агафьей, Семефа знала о ее невольничьей жизни в Сарае и о том, когда и где та познакомилась со Всеволодом, ставшим ее мужем.

Протопив печь, Агафья и Семефа напекли ржаных караваев и рыбных пирогов, наварили щей и клюквенного киселя. За обедом разговор опять зашел о татарах. Всеволод, сходивший за водой к колодцу, принес весть о том, что Тохтамыш без боя взял Серпухов. Этим городом на Оке владел Владимир Храбрый, двоюродный брат Дмитрия Ивановича. Находившийся в Боровске Владимир Храбрый слишком поздно узнал, что татары перешли Оку. Жители Серпухова, поддавшись панике, скопом бежали кто в Боровск, кто в Можайск, кто в Москву… Никто из них не отважился защищать Серпухов от татар.