Читать книгу "Остров выживших - Карен Трэвисс"

Нужно подняться повыше.

Коул зигзагами перебегал от одного дерева к другому, удаляясь в сторону от сражавшихся и направляясь к тому месту, откуда, по его мнению, исходил голос, — в глубь леса. Каждую секунду он ожидал, что напорется на мину. В какой-то момент ему показалось, что за ним кто-то гонится, но, когда он присмотрелся внимательнее, тень исчезла. Затем Коул снова взглянул вперед. И он увидел такое… он увидел лестницу: взрывами выворотило пласты земли и повалило несколько деревьев — корни торчали вверх, стволы привалились один к другому. Взбежав вверх по стволу, он мог бы подняться до половины высоты большого дерева.

«Быстрее, сынок! Просто давай быстрее!»

Коул бросился бежать. Он разогнался как следует, вскочил на наклоненный ствол и побежал вверх, затем ухватился за оставшееся стоять дерево, которое подпирало его. Метрах в тридцати от него зияли две огромные черные ямы — дыры, через которые прорвались червяки. Он выпрямился, одной рукой обхватив ствол, и огляделся по сторонам.

Дерьмо; на елках не бывает голубых огоньков. А может, все-таки бывают?

В полумраке он разглядел три светло-голубых черточки — индикаторы автомата, но они были вертикальными, как будто автомат лежал на боку на ветке этого чертова дерева.

Лишь через несколько мгновений до него дошло, на что он смотрит: это была Берни Матаки, распластавшаяся на раздвоенном суку, и она целилась из «Лонгшота». Видит ли она его? Если он вызовет ее по рации, то может отвлечь. Но нет — она его заметила. Она даже не повернула головы, лишь шевельнула левой рукой, указывая куда-то вниз, под деревья.

Должно быть, кантус находился в нескольких метрах от них. Она видела его, а Коул — нет.

Затем она отвела руку дальше, описала пальцем полукруг — да, он понял, это примерное направление, — затем подняла два пальца. Вторая цель.

Дерьмо! Что ему сейчас делать? Если она не хочет, чтобы он пользовался рацией, как ему спросить?

Подняла большой палец. «Да».

Что «да»?

Прогремел одиночный выстрел. Гудение тут же стало тише — остался один голос. Что-то шлепнулось на землю буквально рядом с Коулом.

Теперь он слышал второго кантуса и догадался, где примерно сидит этот гад. В наушнике раздался шепот Берни:

— Он стоит неподвижно рядом с деревом. Вымани его оттуда. Желательно в мою сторону.

— Да пожалуйста, будет сделано, детка.

— Следи за моим пальцем…

Коул знал, что не умеет незаметно подкрадываться. Его не просто так прозвали Коулом Трэйном.[2]Он решил взять скоростью; в тот момент, когда у него под сапогами захрустели камешки и ветки, кантус прекратил гудеть и рванулся прочь. Берни не стреляла; червяк побежал не в том направлении и скрылся у нее из виду. Коул, огибая деревья, попытался догнать его.

«Ты же не можешь одновременно бежать и петь — верно, сволочь?»

Коул бежал мимо очередного дерева за мелькавшим впереди кантусом, пытаясь загнать его обратно — туда, где шел бой. По крайней мере, ему так казалось. Но тут тварь резко обернулась, и Коул заметил вспышку: враг выстрелил из пистолета. Пуля задела ворот его бронежилета. Когда кантус снова прицелился — быстрее, чем бумер, но все-таки недостаточно быстро, — Коул выпустил в него весь магазин, водя автоматом сверху вниз, от морды до живота. С этими парнями церемониться было нельзя. Их нужно было затыкать раз и навсегда.

Он вставил новый магазин и убедился в том, что больше этому кантусу петь не придется.

— Слушателям не понравилось, сынок.

Направляясь к позиции Дома, Коул услышал, что звуки боя несколько изменились: среди леса гремело больше выстрелов из «Лансера», чем из «Бумшотов» или «Хаммерберстов». Теперь, когда кантусы были убиты, раненые червяки уже не бросались снова в бой: до бумеров постепенно начало доходить, что вечеринка окончена. Двое развернулись и бросились бежать. Но как только они выскочили из-под деревьев на открытое место, послышались пулеметные очереди «Ворона».

Геттнер, без сомнения, была терпеливой дамой; она ждала там, словно стервятник, пока добыча не вышла ей навстречу.

Коул, пригнув голову, зигзагами бежал за последним червяком. Он едва не споткнулся о Бэрда, который, скрючившись за кучей вражеского оружия, поливал огнем мясника-бумера. Он смог определить, кто где находится, только после того, как перестрелка стихла, шум прекратился и солдаты начали вызывать друг друга по рации, выбираясь из укрытий.

Коул нажал на наушник.

— Маркус, этим двум кантусам уже не выступать на сцене.

— Отличная работа, Коул. А что с Матаки?

— Ей тоже не понравилось хоровое пение. Она пристрелила одного.

— Значит, с ней все в порядке.

— Ага. — «Вот дерьмо!» Она до сих пор не догнала его. — Я лучше схожу поищу ее.

Бэрд с интересом разглядывал кучу топоров и боеприпасов к «Хаммерберстам».

— Слушайте, а мы вернемся за всем этим барахлом? Сейчас ничего нельзя выбрасывать.

— Давайте сначала заберем Берни. А где твои очки?

— Не спрашивай.

Бэрд достанет где-нибудь новые. Но сейчас, когда бой прекратился и Коул снова начал ощущать жестокий холод, он понял, какую высокую цену они заплатили за победу. Убитых было слишком много. Они потеряли много солдат. Он подумал, что, наверное, война никогда не прекратится.

— Берни? — Все чертовы деревья выглядели одинаковыми. — Леди Бумер, куда ты подевалась?

Бэрд окликнул ее.

— Эй, Бабуля, ты где? — В руке он по-прежнему сжимал мясницкий топор. — Я добыл тебе хорошенький новый резак. Чтобы разделывать добычу.

Коул нашел, как ему показалось, нужное дерево и осмотрел ветки. Он решил, что она, наверное, уже слезла, и направился было обратно, когда услышал ее голос.

— Все кончилось? — спросила она.

— Берни, детка, там просто мясорубка какая-то, но мы их всех сделали. Можешь спускаться. — Он помахал ей рукой. — Ничего себе, как ты высоко забралась.

— Точно; но я здесь застряла, — ответила она.

— Как это — застряла?

Бэрд изобразил улыбку.

— Брось в нее камнем. Обычно это работает.

— У меня ногу свело, придурок. — Она попыталась сдвинуться с места и поморщилась. — И потом, одно дело — забраться наверх, а вот спуститься — это совсем другое.

— Берни, ты столько котят перестреляла на обед, что кошачий бог теперь тебе мстит, — загоготал Коул. — Ты застряла на дереве. Разве это не поэтичная кара?

Он смеялся просто от облегчения. Жизнь в этот момент совершенно не казалась ему забавной, ни на йоту, но он не в состоянии был контролировать себя и трясся всем телом. Там, среди деревьев, осталось слишком много убитых товарищей, слишком много раненых. Он знал, что это дойдет до его сознания позднее, но сейчас те, кто был рядом, были целы и невредимы, и от этого он смеялся без остановки.