Читать книгу "Красная дверь - Чарлз Тодд"

Но Ратлидж был готов ко всему. Он поблагодарил Гибсона и положил трубку.

«Это ничего не значит», — повторил Хэмиш.

— Для Сюзанны Теллер было достаточно важно привлечь к этому мое внимание.

«Да, с помощью лжи. Чтобы сбить тебя со следа ее мужа».

Ратлидж поехал в Вустер, готовый закончить охоту. Но это был последний из остающихся вопросов, и он предпочитал не рисковать.

Дом, где жила семья Бэрроуз, находился на южной окраине Вустера, с видом на реку. Это было большое поместье в стороне от дороги. Сам дом был из того же камня, что и знаменитый собор, с белыми колоннами и портиком, с двумя ступеньками к двери. Фонтан в виде статуи Нептуна[20]с раковиной у рта и лошадей-источников по бокам образовывал центр круга.

По возрасту фонтана Ратлидж определил, что его, видимо, привезли с континента поколение тому назад.

Глициния оплетала стену одного крыла дома, а вьющиеся розы оттеняли каменную кладку с противоположной стороны.

Когда Ратлидж поднял дверной молоток, он услышал, как стук отозвался в доме эхом, и решил, что летом там никого нет. Но горничная в черном открыла ему дверь, и он попросил о разговоре с миссис Симмонс.

Она спросила, в чем состоит его дело, и он назвал себя.

Вскоре горничная вернулась и проводила его в гостиную с окнами, обращенными к кустарнику, где его приветствовала женщина лет шестидесяти пяти. Ее седеющие волосы были причесаны в старинном стиле; одежда также выглядела старомодной. Но голубые глаза были пронизывающими и настороженными.

— Что привело Ярд в мой дом? — спросила она, пригласив его сесть.

— Возможно, погоня за тенью, — улыбнулся Ратлидж. — Мне сказали, что ваш сын Томас погиб на войне.

— Да. И его многообещающее будущее погибло вместе с ним. Очень жаль. Это имеет отношение к Томасу? Не понимаю почему.

— Кажется, его вдова снова вышла замуж и живет в Шотландии?

— Да, Элизабет была милой девушкой. Отличная пара. Мой муж и я были очень довольны.

— Не могли бы вы сказать мне, где был ваш сын в 1902 году? Простите, что не называю месяц. Думаю, это было летом.

— В 1902-м? — Женщина улыбнулась. — Это очень легко. Он заболел ревматической лихорадкой и чуть не умер. Выжил чудом. С нами он пробыл еще почти пятнадцать лет. Доктор предупреждал нас, что могут быть последствия, но, слава богу, он полностью выздоровел, и ему не терпелось присоединиться к своему полку.

— Он ходил пешком, чтобы восстановить силы? Например, в Ланкашире, который не так холмист, как Озерный край или Дербишир. Или, возможно, он ездил на море в Моркэмб?

— Вряд ли кто-то из нашей семьи когда-либо бывал в Моркэмбе. Начинаю думать, что вы нашли не тех Бэрроузов, инспектор.

— Мы пытаемся найти кого-нибудь, кто мог быть в этих местах в 1902 и 1903 годах.

— Это не мог быть наш Томас. Несколько недель он очень болел, а потом медленно поправлялся. Пешие туры были для него невозможны. — Она нахмурилась. — Я всегда чувствовала — Томас знал, что жить ему недолго. Он с такой энергией цеплялся за жизнь. Меня удивило, что его полк позволил ему отплыть с ними в Индию. Но конечно, длительное морское путешествие было полезно для него.

Ратлидж не намеревался называть имена, но у него не оставалось выбора.

— Возможно, вы знаете Питера Теллера, который служил в полку с вашим сыном?

— Да, мы встречались на полковых мероприятиях. Красивый молодой человек, и жена его была очаровательная. Как ее звали? Сюзанна? Наблюдая за ней, я невольно думала, что Томас найдет такую же жену. Я слышала от друзей, что капитан Теллер был серьезно ранен и все еще поправляется. Теперь ему лучше?

— Он снова ходит, — сообщил ей Ратлидж, — правда, все еще с большим трудом.

— Очень рада. Томас так восхищался им! Если бы мой сын подражал кому-нибудь, Питер Теллер был бы самым лучшим выбором, какой только я могла пожелать.

Значит, Сюзанна Теллер была права насчет подражания. Но она либо забыла, либо не знала о болезни Томаса Бэрроуза.

«Он не распространялся об этом», — сказал Хэмиш.

Это была правда. Молодой субалтерн не хотел выглядеть слабаком.

Ратлидж откланялся, поблагодарив ее за помощь.

— Но я сообщила вам очень мало, — сказала она. — Надеюсь, ваше расследование продвигается.

Уже в машине Ратлидж сказал Хэмишу:

— Вряд ли Сюзанна Теллер ожидала, что ее историю опровергнут так быстро.

«Но она боялась, что ее муж убийца».

— И она, может быть, права. — Ратлидж глубоко вздохнул. — Пора ехать в Хобсон. Констебль Саттертуэйт и его начальство имеют право знать, что мы ищем и какие доказательства.

«Он будет очень сердит, — предупредил Хэмиш. — Так обойтись с женщиной было жестоко».

Ратлидж остался на ночь в Чешире и проехал остаток пути до Хобсона, только когда рассвело.

Деревня проснулась, и магазины уже работали. Констебль Саттертуэйт был рад видеть его, стоя в дверях полицейского участка с пакетом бисквитов для чая в руке.

— Вы узнали что-нибудь еще о Ларкине?

— Я ездил в его колледж в Кембридже. Швейцар ручается за него. Тем временем я искал настоящего Питера Теллера. Не того человека, которого, как вы думали, знали. Этот человек никогда не существовал.

— Я встречал его — мы видели его время от времени здесь, в Хобсоне, — возразил констебль. — Он не был плодом ее или нашего воображения. Кроме того, у них был мальчик.

— Он был кем-то еще. Я должен многое открыть вам. — Они вошли в кабинет, и Ратлидж сел за стол, продолжая рассказывать то, что узнал и как, по его мнению, все это сходится воедино.

Саттертуэйт слушал молча, но его лицо краснело, когда накапливались улики против Питера Теллера.

— Тогда зачем ему убивать ее? — спросил он наконец. — Она думала, что он мертв. Все было кончено.

— Пока не знаю, — признал Ратлидж.

— Черт бы его побрал! — выругался Саттертуэйт. — Простите, сэр, но вас не было здесь, а я был. Мне бы очень хотелось, чтобы его вздернули. Не за убийство, хотя и этого достаточно. Но за ее пустую жизнь, за то, что его не было здесь, когда умер Тимми и она сходила с ума от горя, желая похоронить его на ферме, а не на кладбище. Мы все старались переубедить ее. Флоренс хотела, чтобы Тимми лежал там, где она могла бы находиться с ним каждый день.

Ратлидж вспомнил мистера Кобба, который разговаривал с мемориалом своим сыновьям каждое утро и каждый вечер. Он мог его понять.

Саттертуэйт встал и начал ходить взад-вперед, тяжело ступая по половицам.