Читать книгу "Деньги для киллера - Татьяна Полякова"

— Правда? — забеспокоилась я. Совершенно неожиданноСонька перестала икать.

Это се, как видно, несказанно удивило: она повела головой,заерзала и вернула глазам их первоначальную форму. — Мы ведь в этом делесовершенно ни при чем, — решила я немного поплакаться и высказатьнаболевшее, — а такая вокруг каша заварилась, не понять, что к чему, истрашно очень. Вот вы, к примеру, что за люди?.. Боязно…

— Серега, — обратился «кузнечик» к олигофрену замоей спиной, — покажи ей фотографии. — Тот бросил мне на колени пачкуфотографий, и «кузнечик» сказал:

— Посмотри, нет ли знакомого?

Положительно, по части туманно выразиться — он первыйспециалист. Однако уже вторая фотография меня здорово напугала. На ней был тип,которого я дважды видела на деревенском кладбище: «восьмерка» цвета «мокрыйасфальт»! Чем-то я себя выдала, «кузнечик» впился в меня взглядом и строгоспросил:

— Ну?

— Он в деревню приезжал, в тот день, когда соседутонул, — сказала я, продолжая рассматривать фотографию. Она менябеспокоила. Я не сразу сообразила, что на фото труп: с открытыми глазами, ноотрешенным, нездешним взглядом. «Кузнечик» хлопнул себя по колену и засмеялся.

— Ну, Витька, ну, мудрец. Сам небось и пришил дружка.Если он опять выкрутится, гадом буду, я его уважать начну. — Половины я непоняла, но забеспокоилась. — Ну что, блондиночка… Хороша ты, хороша, адело — это дело, — он вздохнул очень натурально. — Витька сука, и вы,может, в самом деле ни при чем, но… — он пожал плечами, — поехали с нами.

— Куда? — испугалась я, а Сонька опять икнула.

— Что, любопытная? В гости. А Витька пусть покрутится,как вошь на гребешке.

— Он и так крутится, — торопливо заверилая, — ему осталось-то совсем ничего.

— Да? — «кузнечик» заинтересовался.

— Оборотень сроку дал две недели. Истекает срок. ЕслиВитька его сам не поймает, наверное, помрет. Уж так ему обещали.

— Витьке каюк и без Оборотня. Уж больно грешен. Умник,все мудрит, «кузнечик» сплюнул, получил от этого явное удовольствие. —Поехали, красавицы.

— А мы надолго? — проблеяла я. — Мне завтра вбольницу, я на больничном, и мне к врачу…

— Врача мы тебе организуем, — хохотнул он.Все-таки нечасто в наше время встретишь человека в таком веселом расположениидуха.

Он поднялся и пошел к двери, мы с Сонькой малостьзамешкались, тут же олигофрены вмешались: на приличной скорости мы достигли входнойдвери и уперлись в нее носами. Мне очень хотелось зареветь, и Соньке, каквидно, тоже. Но слезы, само собой, впечатления не произведут. Мы вышли изквартиры, «кузнечик» впереди, насвистывая и не обращая на нас никакоговнимания. Один из олигофренов бросил сурово:

— Вякнет кто, башку сверну.

И свернет, в это верилось свято. У соседнего дома возлегаражей пристроился джип «Тойота», водитель дремал, откинув голову на спинкусиденья; заслышав нас, он засуетился. «Кузнечик» сел рядом с ним, а мывчетвером сзади. И поехали.

— У тебя анальгин есть? — вдруг спросила Сонька, ая вздрогнула от неожиданности, потому как решила, что никаких звуков, кромеикания, от нее больше не дождусь.

— В сумке, — ответила я, вглядываясь в Соньку.

— Ну так дай.

Тут только я с некоторым удивлением обнаружила, что сумкалежит у меня на коленях и я намертво держу ее левой рукой.

Анальгин я нашла и отдала Соньке, та его проглотила исказала:

— Голова болит.

— Хорошо хоть есть, чему болеть, — попробовала яее утешить.

— А ведь укокошат подлецы, — вздохнулаСонька, — и не узнаем кто.

— Не велика разница, — пожала я плечами.

— Не скажи. Я любопытная.

Олигофрен ткнул меня в бок, я восприняла это как приказзамолчать и замолчала.

Водитель вдруг резко затормозил, и мы дружно ткнулись в переднеесиденье. Вслед за этим сбоку что-то грохнуло. Сонька завизжала, и я тоже: отстраха и из солидарности. Машину начало разворачивать, стекла подернула рябь, аводитель уронил голову на руль, странно вытянув шею. Олигофрены размахивалиоружием, «кузнечик» красочно матерился, а мы, свернувшись с три погибели,закрыли головы руками и жалобно выли.

Слева завопил олигофрен. Машина во что-то врезалась изамерла, рядом бабахнуло, а дверь справа открылась. Олигофрен проворно выскочили вдруг упал, уронив голову на порог машины. «Кузнечик» все еще матерился ипытался открыть свою дверь. Ее, как видно, заклинило. Я повернула голову ирядом с собой увидела второго парня с простреленной шеей, его кровь была намоем плече. Хотелось заорать погромче, но почему-то не получалось. Я попыталасьот него отодвинуться. Потеряв опору, тело начало заваливаться, естественно, наменя. Соньке было не легче: она полезла в дверь, но голова на пороге ей мешала,а переступить через нее подруга не решалась. «Кузнечик» все еще сражался сдверью, тут она открылась, и чей-то глумливый голос произнес нараспев:

— Какие люди!.. Вылазь, Каланча. — В этот момент инас заметили. Глянь, Димка, да у них тут девочки…

Димка глянул: в двери появился лохматый ухмыляющийся пареньс полными губами и сломанным носом.

— Мамочка моя, — сказал он и подмигнул. Насизвлекли из машины, не скажу чтобы вежливо. Метрах в двадцати стоялмикроавтобус, к нему подтащили «кузнечика», или Каланчу, тот упирался, изо всехсил стараясь высвободиться. Однако два дюжих молодца висели на нем, точноприклеенные, и шансов одолеть их у него не было.

Его швырнули в микроавтобус и нас вместе с ним. Любопытнаябабка в доме напротив выглянула в окно, но тут же задернула штору. А мыпокатили по улочке, тихой и малолюдной. Новых знакомцев я насчитала пятеро. Онитак радовались встрече с Каланчой, что и нам впору было за них порадоваться, нокак-то не получалось.

— Слышь, Каланча, — приставал Димка, — Чижаты кончил? А он Славкин брат, не позавидуешь, честно говорю… даже жалко — тебя…

— Да пошел ты… — сплюнул «кузнечик», сидя на полу, былоэто для него из-за длинных ног страшно неудобно, его ноги, кстати сказать, инам здорово мешали. Димка лыбился, размахивал пистолетом и продолжал болтать:

— С девочками катаешься? Девочки у тебя ничего.

— Он нас убить хотел, — сказала Сонька инеожиданно пнула «кузнечика» в бок. — У, гад, одно радует: тебе теперьтоже башку оторвут.