Читать книгу "Позывной «Курсант» — 3 - Евгений Прядеев"

затеял. Пацаны все, как один, уже косились в сторону, совершенно противоположную Мавзолею. Потому что сам же Шипко обещал, что после официальной части нашего выходного мы пешком прогуляемся до Центрального Парка Культуры и Отдыха. Причем именно так он его и назвал, выговаривая каждое слово. Я сначала даже чуть затупил, соображая, что это за место. Особенно, когда Панасыч упомянул парашютную вышку, с которой, в силу отличной погоды, есть возможность прыгнуть. Мол, и солнечно, и ветра нет.

Я лихорадочно принялся соображать, где это такой аттракцион имеется. И только когда Лёнька восхищённо выдохнул:

— Ничего себе! Прямо в парк имени Максима Горького пойдём…

Только после этого я понял, что имя «буревестника революции» точно может быть привязано лишь к одному месту отдыха. Но вот парашютные вышки… Не помню такого.

— Слушай меня, Либерман, очень внимательно… — Панасыч тем временем чуть поостыл, но не до конца. Лицо у него все равно кривилось, желваки ходили туда-сюда. — Твои родители, насколько мне известно, тоже считали Троцкого товарищем. Тебе напомнить, что с ними стало? Так вот, имей ввиду, Марк Рудольфович Либерман, еще раз ты что-то такое… не произнесёшь вслух, нет… даже просто подумаешь… Я лично возьму тебя за шиворот, приставлю к стенке и с огромным удовольствием без суда и следствия выбью подобную дурь из твоей башки. Вместе с мозгами выбью. Ясно?! Ты теперь слушатель особой школы НКВД. Для тебя больше нет других товарищей, кроме товарища Сталина и тех, кто окажется рядом в месте, где от твоих действий будет зависеть судьба страны. Усек?

Шипко буквально секунду помолчал, а потом, снова вспомнив о выбранной с самого начала роли, с чувством добавил.

— В рот те ноги…

— Ой, а куда это Подкидыш делся? — голос Леньки Большого прозвучал, как бы с одной стороны — в тему, а с другой — не очень. В тему, потому что заданный удивленным тоном вопрос произвел на Шипко просто волшебное действие. Товарищ старший сержант государственной безопасности в одну секунду забыл и про Бернеса, и про Троцкого, и про свою злость. Но вообще, конечно, Старшой — удивительный придурок. Не мог промолчать? Или чуть позже проявил бы свою бдительность. Я думал у Подкидыша еще минут пять-десять будет, чтоб смыться подальше. Шипко его пока что «находить» нельзя.

Просто наш с ним план был достаточно банален и до безобразия примитивен по своей сути, но в то же время — потенциально продуктивен. Придумали мы его практически сразу.

— Значит, слушай сюда… — пыхтел Ванька.

Мы как раз бежали по лесу в рамках своей утренней физкульт зарядки ровно на следующий день после ночного разговора, то есть три недели назад. Чтоб наша беседа получилась приватной, я ускорился и ушел далеко от остальных. В принципе, это было несложно, за время пребывания в школе я основательно подтянул дедушку по физическим показателям. Он у меня стал быстрее всех, выносливее всех и практически сильнее всех. Старшого в расчет не беру. У него не сила, у него — природная дурь. Это тот вариант, когда от нехер делать русский богатырь подковы гнёт и лошадь на плечах носит, вместо того, чтоб реальную пользу приносить.

А вот Подкидыш, которому пришлось бежать вровень со мной, хрипел, сопел и периодически изображал загнанную лошадь, готовую пасть. Но уйти вперед было безопаснее, чем остаться сзади. Там может еще кто-нибудь из пацанов задержаться. Тогда хрен поговоришь.

— Мы выйдем в город, я смоюсь. Пропаду где-то на час…

— Да тебя Панасыч с говном съест, — резонно заметил я.

Потому как это — чистая правда. За подобные выкрутасы Шипко Ваньке устроит казнь через повешение, утопление, четвертование и отсечение головы. Причем, все это сделает одновременно.

После смерти Зайца детдомовцев из Школы не выпускали. Я — исключение из правил и только благодаря Бекетову. Но рано или поздно выпустят. И если в первый же раз у воспитателя группы опять произойдёт какой-то форс-мажор, он получит по шапке. Разница в том, что Панасыч — по шапке, а тот, кто накосячит, — прямо по башке.

— Ой, да черт с ним. Убить не убьют. Я скажу, мол, заблудился. Отвлекся, потерялся, открыл рот, считал ворон…

— Понял, Ваня. Понял! Давай ближе к делу! Скоро на последний круг пойдём, — перебил я детдомовца.

Образное мышление Подкидыша теперь не знало удержу. Его если не остановить, список художественных сравнений будет бесконечный.

— Ну, да… Меня все равно Шипко малясь за дурака держит. Он поверит. Я через час-два сам «найдусь». Потом по секрету поговорю с каждым из наших. Наедине. Скажу, на самом деле, заметил тетеньку с интересом… — Ванька посмотрел на мое непонимающее лицо и сразу же пояснил. — С деньгами Реутов, с червонцами, с грошами. Вот… Фух… Сука… Что ж ты такой быстрый…

Подкидыш, хрипло втянул воздух носом и выпустил его обратно.

— А еще скажу, мол, тётенька эта заходила к антиквару, так я у того антиквара кое-что интересное приглядел. Только каждому назову разное. Брошь, серьги, кулон…

— И думаешь, поведутся? То есть… поверят? — я с сомнением покосился на Ваньку.

— Реутов… Это ты у нас из культурного семейства. Остальные… В крови это, Алеша. Навсегда. Я иной раз сны вижу, как в трамвае у граждан кошелечки подрезаю. Аж руки чешутся вспомнить старое. Бернес, Корчагин, Рысак… Они точно поверят. Ленька… С Ленькой скажу, мол сила нужна. Для отвлекающих маневров. Предложу на следующем выходном организовать небольшую гастроль. Ну, ты понял… Крыса чекистам за такое точно стучать побежит. А по деталям доноса узнаем, кто именно. Детали-то будут разные…

Вот так мы с Подкидышем и порешали. Правда ждать возможности пришлось долго. Но сейчас как раз началась первая часть операции. Ванька смылся, дабы все достоверно выглядело.

— Едрить твою… — Шипко крутил головой, пытаясь сообразить, куда делся его подопечный. — Вы что, черти, издеваетесь? Где Разин?!

Воспитатель уставился на Корчагина злым взглядом. Особо сильно, мне кажется, Панасыча выводила из себя мысль, что пропал именно Подкидыш.

— От интересно, конечно! А почему вы, товарищ старший сержант государственной безопасности, меня спрашиваете? Я ему разве мамка или папка? Только что тут стоял. На этом самом месте.

Матвей рукой несколько раз ткнул вниз, прямо в брусчатку