Читать книгу "ПроЖИВАЯ. Как оставаться счастливым, проживая самые сложные моменты жизни - Ольга Савельева"

«Поздно» означает, что на то, на что еще можно было повлиять, повлиять уже нельзя. Потому что – поздно.

В Тихом океане однажды потонуло японское судно. Сорок четыре моряка смогли спастись на необитаемом острове. Один из них, по имени Матсуяма, написал записку с призывом о помощи, вложил ее в бутылку, которую и бросил в воду.

Мистическим образом волны выбросили бутылку на берег неподалеку от родного города Матсуямы.

Эта история могла бы иметь хэппи-энд, если бы не… поздно. Бутылку нашли только через сто пятьдесят лет.

Глеб часто думает о том, есть ли теперь в его жизни что-то, что поздно?

Совсем иначе течет жизнь. Его сын получил двойку за контрольную, но не расстроился. Сказал: «Учитель разрешил все пересдать и исправить».

Глеб думает о том, будет ли у него шанс перед Богом все пересдать. И исправить.

Глеб особо не верит в Бога и вообще далек от религии, но живет в строгом соответствии заповедям.

В каком-то фильме про войну он подслушал диалог:

– По кому стрелять?

– Стреляй по всем, Бог своих отсортирует…

Глеб часто думал, возьмут ли его в рай при сортировке.

Он не верит в Бога, но и в себя он верит вполне здраво: понимает, что он живой человек и вполне может ошибаться. Поэтому если он ошибается, Бог есть и рай вдруг существует, интересно, у него есть шансы туда попасть?

Глеб родился недоношенным. И долго лежал в реанимации.

Когда он вырос, лет, наверное, в семь, мама рассказала ему про недоношенность.

– Это как? – не понял Глеб.

– Ну, ты родился на седьмом месяце, а не на девятом… Должен был в сентябре, а родился в июле. Торопыжка.

Глеба тогда потрясла эта информация. Во-первых, он не знал, что так бывает. Во-вторых, он не замечал за собой никакой «торопыжности».

А теперь вот вдруг рак.

Он сюда поторопился родиться, может, и отсюда торопится?

Глеб не хочет, совсем не хочет спешить с «отсюда». У него тут много всего, ради чего имеет смысл остаться на подольше.

Рак дан ему, чтобы познакомиться с самим собой.

Лучший друг Глеба – глухой парень. Он сделал имплантацию и теперь слышит благодаря специальным приборам на ушах – речевым процессорам. И вот он любит снимать их и приговаривать: «Мир я послушал, теперь себя послушаю».

Глеб не может отменить шепот мира, но болезнь – она как трамплин в самого себя. Сразу прыгнул, погрузился, осваиваешься, слушаешь.

Глеб узнал о себе много нового. Например, что он ужасно не любит менять планы. Он любит, когда жизнь запланирована и идет своим чередом. Это дарит ему ощущение спокойствия и счастья.

Недавно они с друзьями на выходные приехали на съемную дачу. На два дня. Баня, бассейн, лес. Отъезд по домам, по планам, в воскресенье.

И тут хозяин дачи вдруг говорит в субботу вечером, мол, оставайтесь еще, у меня слетели следующие арендаторы, дача свободна всю неделю.

И друзья Глеба восприняли эту новость с энтузиазмом, стали пытаться менять планы на начало недели.

А Глеб прислушался к себе – и услышал стресс. Он не хотел ничего менять, хотя и мог.

Просто рак и так не хило срывает ему планы на жизнь, радикально так, жестко. Поэтому он хочет хотя бы вот так, по мелочи, их не менять.

Глеб уехал с дачи в воскресенье. А все остались.

Глеб ехал на электричке и смотрел в окно. В окне мелькали люди, станции, деревья, жизнь. Электричка была скоростная.

И жизнь, оказывается, тоже скоростная. Но понимаешь это, только когда впереди замаячило депо.

ИСПРАВИТЬ, НАВЕРНОЕ, УЖЕ НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ: ТО, ЧТО ПРОЕХАЛИ, ТО ПРОЕХАЛИ, НО ЗАТО МОЖНО СОЗДАТЬ НЕЧТО НОВОЕ. НОВОЕ СЕГОДНЯ, НАПРИМЕР.

Сегодня, в котором есть много по-настоящему важного, глубокого и цельного. Сегодня, в котором нет сорванных планов, но есть новый шанс сдать контрольную. Контрольную по математике и контрольную по… жизни.

Глеб открыл ту ночную смс и спустя более чем сутки ответил на нее: «Я норм».

Нигдесь

Алиса – объективно красивая женщина. Высокая, холеная, модельной внешности.

Про таких женщин хочется фантазировать что-то романтичное. Что в нее влюблен какой-нибудь миллионер, который заваливает ее драгоценностями, а еще – бродячий художник, ночующий у нее под дверью за миг счастья – видеть ее. Этот миг конвертируется потом во вдохновение и картины; еще влюблен какой-нибудь одноклассник, все жены которого были похожи на нее, но никто так ею и не стал. А еще кто-то анонимно каждую среду присылает ей свежие букеты с будоражащими нервы любовными посланиями…

Алиса – вот как раз такая. Только она замужем. Второй раз. И поэтому в ее реальности все совсем не так, как расписано в предыдущем абзаце.

Дело в том, что первый муж ушел от Алисы к другой женщине.

Нельзя сказать, что некрасивой, можно сказать, что неженственной. Хотя тут спорно: смотря что считать женственностью. Алиса всегда платьишки-прически-каблучки, а та его новая женщина – кроссовки, ежик-стрижка, ни грамма косметики и балахоны.

Но видимо там, в кроссовках и внутри балахона, – богатый внутренний мир.

Алисе было больно. Долго. От того, что непонятно, как каблуки могут проиграть кроссовкам. Она часами рассматривала фото разлучницы и решительно ничего в них не находила. И что он в ней нашел, интересно? Чем она лучше?

Очень сложно не сравнивать себя с той, которой тебя предпочли. Хотя сравнивать бесполезно.

МУЖЧИНА ВЫБИРАЕТ ЖЕНЩИНУ НЕ ЗА КАБЛУКИ ИЛИ КРОССОВКИ, А ЗА ТЕ ЭМОЦИИ, КОТОРЫЕ ОН ИСПЫТЫВАЕТ РЯДОМ С НЕЙ.

Видимо, рядом с кроссовками первому мужу было комфортнее, чем с каблуками Алисы. И нет никакой связи между длиной каблука и внутренним удовлетворением.

Алиса сама дизайнер, шьет одежду. И знает такое слово – «шелтер». Это утеплитель для одежды: он мягкий, невесомый, но обеспечивает повышенную теплозащиту.

В английском языке, которым Алиса хорошо владеет, есть слово «shelter». Оно переводится как «приют», «пристанище».

Ее второй муж в самом начале отношений был отличным шелтером. Он был нежным, мягким, отлично согревал и утешал ее после первого развода. С ним было спокойно и безопасно. Настоящее пристанище.

Алиса снова влюбилась. Не сразу, но все же.

Не столько в него, сколько в это чувство внутри – умиротворение. Когда не страшно, не больно и не холодно. Идеально. Теперь обида и разочарование – не главные чувства, живущие внутри.

Главные – любовь и… О боже, что это, откуда? Ревность!

Ревность была огромная, всеобъемлющая, справляться с ней Алиса не умела. Ревновала виртуозно и отчаянно, замещая умиротворение бурлящей страстью.