Читать книгу "1971. Агент влияния - Евгений Щепетнов"

Я оглянулся по сторонам, вдруг почувствовав, что вокруг что-то изменилось. И наткнулся на десятки взглядов, которые уткнулись в меня, как если бы я был не человеком, а только что найденной новой картиной Леонардо да Винчи. Тут собрались если не все, то большинство присутствующих на фуршете – точно.

– И тебя правда похитили ниндзя? В детстве? – Теперь уже никто не улыбался, и я вдруг почувствовал, что мне становится стыдно. Дети, сущие дети! Где-то они продуманные настолько, что это даже неприятно – когда касается их денег, а в чем-то они настоящие дети. Не способные указать, где находится Австралия, и предпочитающие колу и бургеры нормальной человеческой еде. А я их вон как…

– Я придумал… – выдавил я из себя улыбку. – Я же писатель, фантаст. Но про ниндзя ничего не придумал, все так и есть. Просто о них мало знают в мире, но скоро узнают. Я так думаю…

Все вокруг захлопали в ладоши, как после яркого выступления какого-нибудь известного комика, послышались крики «браво!», а мне… все, что мне хотелось – упасть на кровать и лежать, закрыв глаза, в полном одиночестве, а потом забыться и уснуть. Чтобы во сне оказаться в моем маленьком домике, там, в другом мире, и чтобы под боком урчал и сосал лапу мой любимый кот. Тоска у меня. Ностальгия, однако…

Мы еще много потом говорили – о тренировках, о мире, о женщинах. Да, и о женщинах тоже! Меня спросили, какие мне женщины нравятся больше, русские или американки. На это я ответил, что больше всего нравятся красивые и добрые, а какой они нации и рода-племени, мне абсолютно наплевать. Потом спрашивали о жизни в Союзе – верно ли, что у нас на улицах расстреливают людей за то, что они, проходя мимо плаката с вождями, не отдают честь. И это меня здорово повеселило – взрослые же люди! Ну кто и зачем придумывает такую чушь?! Впрочем, я знаю, кто. Да и зачем – тоже.

Спрашивали о том, что мне нравится в стране и что не нравится – я что-то отвечал, не особо задумываясь о словах. Все по накатанной, удивлюсь, если меня спросят что-то другое. Что репортеры, что простые люди – мозги у них будто отлиты по одному лекалу. Мыслят одинаково, говорят одинаково, думают одинаково. И при этом говорят, что они свободны, гораздо свободнее советских людей, которые… думают одинаково, говорят одинаково, делают одинаково. Каким бы ни был строй – капиталистический или социалистический, а люди не меняются. «Электорат», как их называют современные мне политики.

Домой мы ехали поздно, за полночь. Давно стемнело, улицы мегаполиса сверкали яркой, назойливой рекламой, красными всполохами пожара забрасывающей опустевшие тротуары и мостовые. Зрелище насколько красивое, настолько и чуждое, даже неприятное. Не нравятся мне большие города – с их шумом, потоками выбрасывающих ядовитый дым автомобилей и злыми людьми, уставшими жить в этих каменных джунглях, ненавидящими и одновременно любящими свой проклятый город.

– Хорошо, что я сообразил взять для тебя запасной комплект одежды! – вдруг сказал Рон, небрежно, кончиками пальцев держа баранку «Кадиллака». – Хорош ты сейчас был бы на фуршете в грязной рубахе и разодранных на коленке штанах! Что, переодеться заранее нельзя было?

– Наверное, можно. Спасибо, что подумал за меня. – Я прикрыл глаза, собираясь поспать, пока мы едем, но вдруг в голову пришла одна мысль. – Слушай, Рон… а нельзя ли снять в аренду дом… с гаражом, с бассейном. Покупать не хочу, а вот арендовать – было бы в самый раз. Поможешь? Ты ведь парень шустрый, всех нужных людей знаешь.

– Надоело сидеть в квартире? Вилла будет стоить недешево. Хотя ты ведь совсем не бедный человек. Кстати, а почему не хочешь купить себе дом? Тысяч за сто можно найти вполне приличный дом в пригороде, в хорошем районе. С садом, с гаражом.

– А потом я уеду домой, и что будет с домом? Бросить, чтобы разрушался?

– Выставишь на продажу. Риелторы на что? Недвижимость с годами только дорожает! Или в аренду сдашь через риелторское агентство. Они берут свой процент за обслуживание, но зато следят, чтобы все было в порядке с оплатой, ну и вообще.

– Хмм… в принципе можно было бы… подбери мне какого-нибудь дельного риелтора, хорошо?

– Хорошо. Завтра же займусь!

Рон посмотрел на меня, будто хотел сказать что-то еще, но… замолчал. Не решился. А я не стал ему помогать. Захочет – сам скажет.

Дальше мы ехали молча. Потом Рон дождался, когда я войду в подъезд, и тогда только уехал. Простоял он минут десять – пришлось довольно долго звонить консьержке, миссис Лагард, как мне представляется – уроженке далекой Европы. Женщина, больше похожая на армейского сержанта, чем на бабушку «божий одуванчик».

Как ни странно, ко мне она относилась очень неплохо, даже как-то позвала пить чай. Я пообещал, что зайду, как только разберусь с делами. И… забыл о приглашении. А вот сейчас вспомнил.

– Майкл, ты себя не бережешь! Разве можно ходить по улицам этого проклятого города в такое позднее время! Один раз тебе повезло, ты прибил этих черномазых, но другой раз может и не повезти! Эти черные – они такие подлые! Они кидаются из-за угла с ножами! И с палками! Я вообще не понимаю, почему им просто так дают ходить по улицам!

Миссис Лагард была махровой националисткой, эдаким куклуксклановцем в юбке, и терпеть не могла всех «цветных». Видимо, потому и считала меня правильным парнем, достойным только похвалы. Сомнительное признание моих, так сказать, достоинств… но что поделаешь? Жизнь, она вот такая… жизнь. Я не стал разубеждать старушку в том, что я ненавижу всех «цветных». Не стал говорить, что мне вообще-то плевать на то, у кого какой цвет кожи. У каждого свои тараканы в голове.

Если быть до конца честным, я считал и считаю, что в будущем, в 2018 году и Штаты, и Европа получат по заслугам – вот от этих самых черных, которых они сейчас ни в грош не ставят. И заслуженно черные и арабы терзают и ослабевшую, жидконогую Европу, и Штаты, погрязшие в своем толерантизме. Бумеранг. Это – бумеранг! Вернулся и ударил. И поделом!

Я еще нашел в себе силы, чтобы принять душ и надеть чистое белье. А потом свалился на кровать и мгновенно вырубился, будто мне врезали по башке бейсбольной битой. Давно так не уставал. И даже не физически, нет! Нервная перегрузка зашкаливала. Я ведь бирюк и терпеть не могу массовых скоплений народа. Тем более совершенно чуждого мне народа.

Проспал часов пять, не больше. По крайней мере мне так показалось. И проснулся от настойчивого, яростного звонка, вонзающегося в голову, как раскаленное сверло.

Медленно, с трудом раздирая веки, в которые будто песок насыпали, сполз с постели и побрел к двери. Чтобы обнаружить за ней радостно лыбящегося Рона, улыбка которого начиналась у левого уха и заканчивалась у правого.

– Ты с ума сошел? – прохрипел я, таращась на неприлично здоровую и радостную рожу Рона. – В такую рань приперся! Не мог дать мне поспать?!

– Ээээ… мм… – Рон удивленно захлопал ресницами, и улыбка на его лице померкла. – Прости, ты же рано встаешь! А время уже час дня!

– Час дня?! – искренне удивился я и, развернувшись, побрел в ванную. – Я сейчас. Только умоюсь! А ты пока можешь рассказать мне, какого черта на твоем лице сияла такая радостная улыбка. Начинай!