Читать книгу "Бруклинские глупости - Пол Остер"

Дэвиду было семь лет, когда умер его отец. С тех пор, мне кажется, он подсознательно искал ему замену. Авторитет. Сильного человека, который взял бы его под крыло и вел по жизни. Не случайно, вместо того чтобы пойти в колледж, он записался в морскую пехоту. «Выполняй приказы дяди Сэма, и дядя Сэм о тебе позаботится». Да уж, позаботился. Его отправили проводить операцию «Буря в пустыне», и после этого он слегка тронулся рассудком. «Слегка» – это мягко сказано. Несколько лет он болтался, как дерьмо в проруби, но потом выкарабкался. Ну, ты слышал. А за счет чего? Он обратился к небесным силам – бери выше, к самому начальнику небесной канцелярии. Но этого мало. Ты можешь обращаться к Богу сколько угодно, но надо же, чтобы он тебе ответил, правильно? А для этого нужна устойчивая, круглосуточная космическая связь. Иначе не дождешься даже тоненького бипа. И Библия тут тебе не поможет. Библия – это всего лишь книга, а книги не разговаривают, верно? Другое дело – преподобный Боб. Вот кто тебе нужен. Новообретенный отец. Посредник между тобой и господом. Он с Боссом накоротке. Он тебе говорит, что надо делать, а ты берешь под козырек…

Бобу пятьдесят с чем-то. Долговязый, носатый, с толстухой женой по имени Дарлин. Я не знаю, когда он основал свой храм Священного Слова, но он не имеет ничего общего с обычной церковью вроде той, в какую мы ходили в Филадельфии. Боб называет себя христианином, но, по-моему, Христос ему по одно место. Для него главное – власть над людьми, которых он заставляет совершать дикие, самоубийственные поступки и при этом верить, что они исполняют волю господню. По-моему, он мошенник и проходимец, но всех своих последователей он держит вот так (Аврора сжала руку в кулак), и они его любят безгранично, и самый первый – Дэвид. Они в восторге от его идей и «посланий», которые постоянно меняются. Сегодня он говорит: всё материальное – это зло, отказывайтесь от собственности, живите в праведной бедности, как Сын Божий. А завтра призывает: вкалывайте и зарабатывайте побольше. Я не хотела, чтобы этот псих забивал моей девочке голову всякой белибердой, но Дэвид, его верный последователь, меня уже не слушал. В какой-то момент преподобный Боб решил запретить хоровое пение во время воскресной службы. Он счел, что оно оскорбляет слух всевышнего и что отныне мы должны поклоняться Богу в глубоком молчании. Для меня это стало последней каплей. Мы с Люси выходим из игры, сказала я Дэвиду. Пускай себе ходит в храм, но только без нас. Впервые со дня нашей свадьбы я возвысила голос, но проку было не много, хотя он вроде бы отнесся к этому с пониманием. Существовало неписаное правило: на воскресную службу все приходят семьями. Мой выход из общины автоматически означал бы его отлучение. А ты скажи, что у нас неизлечимая болезнь, посоветовала я ему, и мы прикованы к постели. В ответ он одарил меня печальной, снисходительной улыбкой. Уклончивость есть грех, заявил он. Перед тем, кто не говорит всей правды, закроются врата рая, и он будет низвергнут в ад…

Словом, мы продолжали ходить в храм каждое воскресенье, а спустя месяц преподобный Боб разродился новой идеей: светская культура разрушает Америку, и, значит, мы должны отказаться от всего, что она нам предлагает. Один за другим посыпались так называемые «воскресные эдикты». Сначала всем пришлось избавиться от телевизоров. Потом от радиоприемников. Потом от книг – всех книг, кроме Библии. Затем пришел черед телефонов и компьютеров. Компакт-дисков и пластинок. Как тебе это понравится? Никакой музыки, никаких романов и стихов. Потом последовал запрет на газеты и журналы. Потом нам запретили ходить в кино. Этот идиот совсем зарвался, но, как ни странно, чем больше жертв требовал он от своей паствы, тем охотнее она подчинялась. Ни одна семья, насколько мне известно, не ушла от него…

Скоро у нас уже стало нечего отбирать. Тогда преподобный оставил в покое современную культуру и обрушился на «людскую гордыню». Своей пустой болтовней мы заглушаем голос божий. Слушая других, мы игнорируем слова господа. Отныне каждый прихожанин старше четырнадцати лет обязан один день в неделю проводить в полном молчании. Это поможет нам восстановить связь с Богом, услышать его в своем сердце. После всех запретов это требование могло показаться самым невинным…

Дэвид, работавший всю неделю, в качестве дня молчания выбрал субботу. Мне достался четверг. Собственно, до прихода Люси из школы, будучи дома одна, я могла делать все, что мне заблагорассудится. Я распевала песни, разговаривала вслух и выкрикивала проклятия в адрес всемогущего Боба. Но с возвращением Люси или Дэвида приходилось разыгрывать спектакль. Я молча подавала им обед, молча укладывала спать ребенка, молча целовала перед сном мужа. Подумаешь, испытание. Так прошел месяц, и тут Люси взбрело в голову последовать моему примеру. Ей было тогда девять лет. Даже бесподобный Боб не требовал этого от детей, но моя девочка из любви ко мне не желала от меня отставать. Три субботы подряд, как я ее ни отговаривала, она не произнесла ни слова. Ты же знаешь, дядя Нат, какая она упрямая. Если она что решила, легче передвинуть дом, чем заставить ее отказаться от задуманного. Удивительно, но Дэвид взял мою сторону. Другое дело, втайне он ею гордился и поэтому не особенно на нее давил. В любом случае, он тут был ни при чем. Она делала это ради меня. Я сказала Дэвиду, что мне надо переговорить с преподобным Бобом. Если тот освободит меня от обета молчания, это благотворно подействует на Люси, и она снова поведет себя как нормальный ребенок…

Дэвид хотел присутствовать при этом разговоре, но я сказала «нет». Чтобы наверняка оградить себя от его вмешательства, я договорилась на субботу, в день, когда Дэвид хранил молчание. Отвези меня, сказала я, и подожди в машине. Наша беседа много времени не займет…

Преподобный Боб сидел у себя в офисе и вносил последние штрихи в свою воскресную проповедь. Садись, дитя мое, произнес он, и поделись со мной своими заботами. Я рассказала ему про Люси и закончила тем, что было бы хорошо, если бы он освободил меня от четвергового обета. М-м-м, услышала я в ответ. М-м-м. Надо подумать. Я сообщу тебе о своем решении к концу недели. Он глядел мне прямо в глаза, и его густые брови все время шевелились. Я поблагодарила его. Вы, говорю, мудрый человек, и, уверена, измените общий порядок ради ребенка. О своем к нему отношении я предпочла умолчать. Что бы я в душе ни считала, на тот момент я была членом чертовой конгрегации, и это обязывало меня играть по установленным правилам. Посчитав, что наша беседа закончена, я встала, но он жестом попросил меня сесть. Я давно наблюдаю за тобой, произнес он, и должен сказать, что ты можешь служить для всех образцом. На таких, как ты и брат Майнор, стоит наша община. Знаю, я могу на тебя рассчитывать в любом деле, будь то богоугодное или богопротивное. Богопротивное? – переспросила я. О чем вы? Как ты, наверное, знаешь, начал он, моя жена Дарлин бесплодна. Достигнув определенного возраста, я задумался о продолжении рода, и мне горько при мысли, что я не оставлю после себя наследника. А вы, говорю, усыновите ребенка. Нет, отвечает, это не то. Он должен быть плоть от плоти и кровь от крови, чтобы продолжить мое дело. Повторяю, я давно за тобой наблюдаю и скажу, что ты более, нежели другие, достойна принять в лоно мое семя. Какое семя? – изумилась я. Я замужем и люблю своего мужа. Знаю, отвечает, но во имя храма Священного Слова я прошу тебя развестись с мужем и выйти за меня. Но вы, говорю, женаты. Нельзя иметь двух жен даже вам, преподобный Боб. Ты права, и я, конечно, разведусь. Мне, говорю ему, надо подумать. От неожиданности я совсем растерялась. Голова кругом, руки дрожат. Не надо волноваться, дитя мое, успокаивает меня Боб. Я тебя не тороплю с ответом. Но, чтобы ты поняла, какие радости тебя ожидают, я хочу тебе кое-что показать. Преподобный поднялся, обошел стол, расстегнул ширинку в сантиметрах от моего лица и вывалил свое хозяйство. Смотри! Я увидела огромный член. Между ног у коротышки висело такое! В своей жизни я перевидала немало, так этот был бы в рейтинге среди первых. Дрын порнозвезды. Но, замечу в скобках, не красавец. С вздувшимися венами и какой-то скособоченный. У меня он вызвал отвращение – почти такое же, как его владелец. Я могла бы вскочить и убежать, но промелькнула мысль, что этот ублюдок дарит мне уникальный шанс и, если перетерпеть, я могу избавить себя и своих близких от этого мерзкого пастора и его кретинской паствы…