Читать книгу "Идти бестрепетно - Евгений Водолазкин"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В вопросе восстановления единства мира мы подошли к одной из существенных функций загадок. Они наделяют предметы зеркальными свойствами таким образом, что один предмет в той или иной степени является отражением другого – будь то явления разного порядка или вещи, принадлежащие к одной сфере. Вот как обозначается, допустим, пыль:
Еще одна бытовая загадка:
Языческая убежденность в сходстве разных вещей, отразившаяся в загадках, была с готовностью воспринята христианством с его универсалистским видением мира. Очень разные вещи потому и похожи, что при всех своих различиях они созданы по одним законам. По этой причине, например, описание свойств животных, бытовавшее еще в эллинистический период, без малейших трудностей перешло из одной историко-культурной эпохи в другую. Будучи снабжено христианскими толкованиями, это описание стало одной из популярнейших книг Средневековья («Физиолог»). Да, на первый взгляд сообщения «Физиолога» не вполне загадки, но ведь загадка предполагает не только вопросительную, но и повествовательную структуру. Считается, что в древнейших загадках вопросительный элемент вообще был несущественным. Главное в загадке – сопоставление. «Физиолог» рассказывает, скажем, о том, что львенок родится у львицы мертвым и только три дня спустя приходит лев и вдыхает в него жизнь. Так, говорит христианский комментатор, и Христос после распятия три дня лежал во гробе и только после этого воскрес.
Множество сопоставлений предлагает апокрифическая «Беседа трех святителей». Некоторые вопросо-ответные пары предоставляют, что называется, цифры и факты:
Григорий спросил: «Сколько в мире крупных островов?»
Василий ответил: «Семьдесят два острова, а на тех островах живут семьдесят два разных народа».
Григорий спросил: «Сколько костей в человеке?»
Иоанн ответил: «Двести девяносто пять костей и столько же суставов».
Другие пары «Беседы трех святителей» описывают мир в поэтической форме:
Что значит: двое стоят, двое идут, двое расходятся?
Двое стоят – небо и земля, двое идут – солнце и луна, двое расходятся – день и ночь.
Сходство, казалось бы, несходных явлений видит Толковая Палея, представляющая собой яркий образец древнерусской толковательной литературы. Так, трехдневное пребывание Ионы в чреве кита прообразует трехдневное пребывание Христа во гробе; сладость яблока, съеденного Адамом, противопоставлена горечи уксуса, выпитого Христом; Исав и Иаков символизируют Ветхий и Новый завет и т. д.
Мир человека Средневековья – и в не меньшей степени эпох, предшествующих Средним векам, – это мир знаков, которые необходимо правильно читать. Загадка – это означающее, разгадка – означаемое. Это позволяет вроде бы увидеть здесь первичность разгадки (некоторые исследователи ее и видят, полагая, что ответы всегда старше вопросов), но такой взгляд был бы, пожалуй, не совсем точен. Он полезен лишь в том отношении, что отрицает иллюзию первичности вопросов. Сама идея первичности связана со временем, как связана со временем идея причинно-следственности. На самом же деле видеть в загадке причину разгадки у нас ровно столько же оснований, сколько для того, чтобы видеть дело ровно наоборот. Двухчастная структура (загадка-разгадка, вопрос-ответ) дехронологизирована, она говорит о двуединстве, в котором одна часть немыслима без второй.
Вот почему не тайна, а сопоставление как таковое – главная пружина загадки. Это обстоятельство подтверждается, например, успехом детективного сериала «Коломбо», особенностью которого является то, что убийца известен изначально. Зрителя интересует не разгадка сама по себе, а процесс ее нахождения и возвращения двуединого существования загадки и разгадки.
Образцом для иллюстраций Михаила Шемякина послужил русский лубок – художественно им освоенный и по-шемякински деформированный. Это давняя традиция обращения элитарного искусства к так называемой «низовой культуре». Здесь достаточно вспомнить Марка Шагала, многие известные полотна которого также восходят к «народным картинкам». Не являясь специалистом в живописи, замечу лишь, что темы и стиль иллюстраций Шемякина соотносимы прежде всего с крестьянским бытом. Это, собственно говоря, соответствует ареалу распространения загадок ко времени их записи. Крестьянство справедливо расценивается Шемякиным в качестве основного носителя фольклора и – шире – национальных традиций. Между тем, у загадки в истории был длинный путь, крестьянством вовсе не ограничивавшийся.
Об этом пути Шемякин, изваявший сфинксов, поставленных против «Крестов», знает как никто другой. По нашим меркам загадка сфинкса не была сложной. Предлагалось всего-навсего угадать, кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером – на трех. Наказание за недогадливость – смерть. Остается лишь удивляться большому количеству жертв – совершенно несоразмерному степени трудности загадки. Загадка шемякинских сфинксов оказалась куда сложнее. Она касается той земли, перед которой друг Шемякина Владимир Высоцкий стоял «как перед вечною загадкою». Вечная загадка не то чтобы совсем не решается – если есть загадка, то обязательно должна быть разгадка, – просто она решается вне пределов исторического времени. О богатой истории загадки Михаил Шемякин знает и как автор «Карнавалов Петербурга», потому что карнавал – тоже ведь род загадки.
История эта в самом деле богата. Загадки, как и большинство фольклорных жанров вообще, изначально имели культовый смысл. Загадки принято связывать с ритуалами, сопровождающими смерть, обряды плодородия, половую жизнь, инициацию и т. д. Этим, в частности, объясняется прочная связь загадки с табу. Эта табуированность порой распространяется даже на те загадки, которые по своей тематике ее вроде бы не предусматривают. Так, некоторые бытовые загадки оказываются подчеркнуто эротичными:
Это замок и ключ, символ в фольклоре известный, намекающий в данном случае и на непростые отношения разных поколений, живущих в одной избе.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Идти бестрепетно - Евгений Водолазкин», после закрытия браузера.
