Читать книгу "Вверх по спирали - Светлана Данилова"

– Понял, – хмуро ответил Тот, – впредь буду тверд и непоколебим. Осознаю, что добрым ко всем быть нельзя. Особенно если рулишь всей планетой и несешь за нее ответственность. Ну так вот. Дальше, по моей задумке, да и просто по логике, на Египет свалится невиданное доселе нашествие саранчи. Это также то еще бедствие. Она доест все то, что не побил град. Саранча – обычный обитатель для Египта. Она перемещается огромными стаями. Как мне сказали сведущие в этом деле, на каждый квадратный километр можно насчитать в среднем пятьдесят миллионов особей. В случае похолодания температура их тел падает, и тогда они вынуждены опускаться на землю. А теперь вспомним, что мы имеем от всех предыдущих карательных явлений. Только что у нас был вулканический град, который заметно снизит температуру в атмосфере. Плюс из-за извержения Санторина произойдут временные колебания климата, и на территории Египта заметно похолодает от этого на краткий период. У всех стай саранчи из-за снижения температуры в воздухе не останется иного выхода, как приземлиться. Какое-то время она будет доедать все те посевы, которые еще можно доесть, а такие будут. А как только пройдет определенное время после ледяного града и температура снова повысится, наевшаяся саранча снова поднимется в воздух и продолжит лететь туда, куда она изначально стремилась до вынужденной своей посадки в Египте из-за похолодания.

– Что ж, впечатляет, – дал свою оценку Хиз.

– Ага, впечатляет… своей жестокостью, – не унимался Шизл, но Хиз с Тотом сделали вид, что не услышали его.

– Ну, и последняя, девятая казнь египетская за упрямство фараона, которая пришла мне в голову, – это наступление ночи среди бела дня на трое суток.

– Что за бред, Тот! – ухмыльнулся Шизл. – Как может ночь наступить на трое суток на территории Египта? Не на полюсе все же живем. Да и на полюсе ночь не на трое суток наступает, а на существенно дольше. Как ты это сделаешь-то? Чехол, что ли, светонепроницаемый на Солнце наденешь? Или вообще разнесешь светило к чертовой матери, а потом через три дня обратно соберешь? Я, кстати, не удивлюсь, что ты осилишь и этот подвиг. Ты ж у нас на все готов пойти, лишь бы порадовать очередным спецэффектом нашего дорогого Хиза вместе с его прихотями!

– Слушай, Шизл, если тут кто-то и несет бред, то это ты! – оборвал его Хиз. – Я не пойму, ты сегодня съел что-то не то? Языкораспустина принял больше, чем положено на килограмм веса? Передоз у тебя, поэтому и ведешь себя так, будто меня здесь нет? Может, заткнешься уже и дашь нормально послушать, не отвлекаясь на ту пургу, которую ты гонишь? Мне в кои-то веке самому интересно стало, а ты мне тут удовольствие упорно пытаешься сломать и спровоцировать меня на гнев и агрессию в твой адрес!

– Хиз, а это, кстати, вовсе не моя идея была, чтобы я теперь повсеместно и круглосуточно зло творил, – огрызнулся Шизл. – Это ты к себе претензии предъявляй и жалуйся сам на себя.

– Зато, Шизл, Черепа тырить у родного брата твоя идея была, – ответил колкостью на колкость Хиз, будучи довольным, что последнее едкое слово осталось за ним.

– Да, ладно вам, дела тысячелетней давности вспоминать, – вмешался Тот, который и сам, как и Хиз, не хотел отвлекаться на посторонние вещи от своего рассказа, который шел к концу. – Когда я говорил, что ночь в Египте на трое суток наступит, я имел в виду, как это будут трактовать сами египтяне. На самом деле с научной точки зрения ночь, естественно, не наступит. Но тьма Египет на три дня накроет. И виною этому снова станет Санторин и очередное крайне сильное его извержение, по сравнению со всеми предыдущими. Облако пепла поднимется в высь километров на тридцать-сорок и распространится таким образом, что землю упрямого фараона накроет ужасающая тьма дня на три, пока это облако не рассеется и солнечные лучи снова не начнут проглядывать сквозь него.

– Круто! – ответил Хиз, явно увлеченный и довольный задумкой Тота, его тщательно проделанной работой и точнейшими расчетами. – Еще чем страшным и зрелищным нас напугаешь и Египет заодно?

– Все, Хиз, больше ничем, – с удовлетворенным выражением лица ответил Тот. – Кончились казни. После этих девяти карательных операций фараон сломается и отпустит евреев совершить жертвоприношение истинному и всемогущему Богу, явившему столько ужасающих чудес. А они уйдут и не вернутся больше. И поведет их Моисей под нашим присмотром в Землю обетованную. По дороге явим народу еще несколько божественных чудес, чтобы еще сильнее укрепить их веру и сделать ее безусловной. А после столь чудесного и незабываемого исхода из Египта мы дадим евреям список того, чего не надо делать. Ну, я про матрицу грехов, которых нельзя совершать, о которой мы с тобой, Хиз, давным-давно договаривались. Она и будет основой для морали и устройства всего будущего человечества. Кстати, я тут с Энки советовался. Он порекомендовал подольше их по пустыне поводить, чтобы выжили самые стойкие, генофонд, так сказать. Оно хоть и жестоко звучит, но вполне разумно. Да и с моральной точки зрения, я считаю, это правильным решением. Чтобы сформировать из этого народа достойное общество, в которое имеет смысл вкладываться и развивать его, надо сначала из их сознания выбить рабство, которое уже прочно там засело. Долгий поход по пустыне и соответствующая пропаганда поможет это сделать. Да, потратим времени немало на путь в землю Ханаанскую. Но зато будем вкладывать нужное в уже очищенные головы. Потом эти временные затраты окупятся более скорым и правильным развитием.

– Все это ты правильно рассказываешь, Тот, – ответил Хиз. – Раз надо подольше их по пустыне поводить, водите, сколько надо для результата. Меня это мало огорчит, я могу и подождать. А вот по поводу казней египетских зря ты тему перевел на пустыню. Я бы вернулся обратно к наказанию египтян. Вам с Шизлом не кажется, что девять казней маловато?

– Нет, не кажется… При том, что мне и моему гуманному сердцу и четыре казни казалось многовато, – ухмыльнулся Шизл. – Среди моих многочисленных пороков никогда не было оголтелого садизма. И желания потерзать и помучить кого-нибудь я отродясь не испытывал.

– Смотрите, какой у нас атипичный дьявол сидит! А теперь пусть этот злодей-задушевник сидит молча, – сказал Хиз с усмешкой и снова переключил внимание на Тота. – Послушай, все же девять казней мало. Надо до десяти догнать… ну, хотя бы до ровного числа. Какие идеи по десятому ужасу?

– Да, что-то нет идей, Хиз, – ответил Тот, немного поразмыслив. – Из извержения Санторина нам больше ничего не высосать. Все возможные катаклизмы я уже просчитал и посодействовал их гарантированному появлению. Больше от вулканического извержения пугающих зрелищных страшилок с памятными спецэффектами не будет никаких.

– А что, на Санторине свет клином, что ли, сошелся? – недовольно спросил Хиз, душа которого безудержно требовала десятой для ровного счета зрелищной кары. – Давайте сами что-нибудь организуем без вулкана. Надо что-нибудь прям совсем запоминающееся сделать, чтобы ни у кого никаких сомнений не осталось в том, что единый Бог сынов Израилевых самый могущественный и только ему надо поклоняться. Даже и хорошо, что эта последняя казнь не будет связана с Санторином – тем позже люди догадаются о причастности вулкана ко всему тому, что они считали невиданными чудесами. В конце концов, медленно и со скрипом, но человечество будет развиваться, в том числе и по уровню знаний и разума. Если будет одна кара, не имеющая отношения к вулкану, тем дольше будет держаться их вера в существование всесильного Бога. А то ведь разум имеет недостаток. Он провоцирует самомнение и в конечном итоге заблуждение. В наших же интересах, чтобы люди как можно дольше боялись Бога и его кары за свои плохие деяния. Нам так легче будет упорядочивать их жизнь в течение более длительного периода времени.