Читать книгу "Египетская мифология - Макс Мюллер"

Теки, богиня в человеческом образе, носила пару высоких перьев (как Амон) и была покровительницей первого месяца вместо Тота, с которым ее таким же образом чередовали в другом месте [512]. Эта идентификация, похоже, основывается в основном на слабой схожести имени и не является древней.

Рис. 154. Таит, несущая ящики с льном

Темит («Ливийка») была богиней, которой поклонялись в Гелиополе (?).

Тененет (позднее Таненет) – ее почитали в Гермонте, где ее объединили с Исидой и Анит. Подобно последней, она носит на голове две царские короны или наклонные «антенны».

Трифис: см. Репит.

Убастет [513] («Та, из города Уба-сет») была богиней-кошкой из Бубастиса, Бубаст (Книга пророка Иезекииля, ххх. 17), но она также имела древнее святилище в Фивах на озере Ашеру близ Карнака, которое позднее было присвоено Мут. Ее часто идентифицируют с Сехмет (см. Нефертум), поэтому у нее часто голова львицы, как у сопутствующей кошке. Как похожую на охотницу, греки называли ее Артемидой, как львицу – Пекет.

Унг (Унги; «Отпрыск, потомок»?), «сын солнечного божества» или его посланник [514], его рассматривали как Шу, позднее его идентифицировали с Осирисом.

Унут (Унет) была богиней, которую, как сказано, почитали в Унуте (?), Гермополе («Заяц-Город»), Менете и Дендере. Ее не следует смешивать с «богиней-часом» Унут. Рисунок показывает «Унет Юга» в человеческом образе и лежащую на постели, как будто мертвую, и «Унет севера», подобно Исиде, дающей грудь Гору [515]. Позднее египтяне извлекли из ее имени, что она была зайчихой, но мы подозреваем, что первоначально ее имя просто означало «Гелиополитанка» (ср. коммент. 37).

Упес(ет) идентифицировали с Тефнут, Исидой и подобными солярными и небесными богинями в Филах и пр.

Ур-хека («Великий в волшебстве») был богом в образе мужчины (или змея?).

Урт-хекау, богиню с головой львицы, называли «женой бога-солнца», возможно, потому, что ее сравнивали с Исидой как колдуньей. Ее также представляли с головой змеи, и тогда нелегко отличить ее от мужского божества того же имени. Урт-хе-кау подобна эпитету Исиды, Нейт, Нефтиды, Апет и пр., так что эту богиню часто смешивают с ними.

Рис. 155. Убастет

Рис. 156. Унут

Усрет («Могущественная») применяли как эпитет ко многим богиням, но в особом смысле это было имя очень популярного божества более раннего периода, которое имело, возможно, облик змеи. Ее описывали как «живущую на западной высоте» [516], в пятом номе Дельты. Позднее она была мало известна, хотя когда-то [517] ее называли, что достаточно любопытно, «матерью Мина».

Утет было божеством, которое, возможно, имело вид цапли [518]. Узоит: см. Буто. Зедет (Зедут): см. коммент. 20.

Зенд(у) (Зендр(у); «Могущественный», «Жестокий») был очень древним божеством, которое, подобно Сокару, сидело в священных санях-ладье и в ранний период его вновь, как Сокара, сравнивали с Осирисом [519].

Двусмысленность иероглифических букв делает чтение некоторых имен особенно сомнительным, как в следующих примерах.

Игей (Егей) был ведущим богом Фиванского нома в самый ранний период [520].

Иахес (Еахес), «покровитель Юга», должно быть, почитался около южной границы [521].

Иамет (Еамет) была богиней, которую описывают как няню молодых божеств [522].

Укхукх (?) – бог, которому поклонялись близ современного Меира, его символом был посох, украшенный двумя перьями и двумя змеями [523].

Глава 8

Иностранные боги

Египтяне более раннего периода не ощущали необходимости вводить в свою страну иностранных богов. Когда они уезжали в Сирию или Нубию, то временно поклонялись местным божествам этих стран, не отказываясь от собственных [524]. Правда, элементы азиатской мифологии постоянно свободно проникали в религию Египта [525]. В особенности в волшебных историях Нового царства не только весьма свободно использовались азиатские мотивы, но эти сцены часто даже переносили в Азию, охотно, таким образом, признавая их зависимость от азиатского материала. Соответственно, «История о двух братьях» (гл. 5, коммент. 106) в значительной степени происходила на «кедровой горе» Сирийского побережья. А «История о принце-охотнике» заставляет героя забрести во время охоты на отдаленный Восток в страну Нахарина (соответствующую приблизительно Месопотамии), чтобы завоевать там принцессу. Этот принц, которому грозила гибель от его собаки (неегипетское объяснение Сириуса) или от змеи (Гидры), представляет северную версию охотника Ориона. И его жена, которую он завоевывает в соревновании по прыжкам, явно Астарта-Венера-Дева, которая спасает его, обуздав гидру [526]. Из фольклора и магии рано или поздно такие идеи, наконец, проникали в официальную теологию. И будущие ученые в конечном счете признали, что весьма значительная часть египетского религиозного мышления произошла или находилась под влиянием мифологии Азии. То, что такие мотивы прослеживаются до периода пирамид, конечно, не доказывает, что они были автохтонны. Самый ранний центр египетской религии, древний город Он-Гелиополь, был расположен у начала великого караванного пути с Востока, и там, как следует предположить, происходил постоянный обмен идеями даже в самые отдаленные периоды. При нынешнем состоянии нашего знания мы, однако, не можем высказать совершенно четкого мнения о многих доисторических заимствованиях такого характера [527], и, более того, состояли эти заимствования только из религиозных мотивов. Подлинные боги Азии или, по крайней мере, их имена не могли быть целиком усвоены нацией, которая так сильно опиралась на древние местные традиции, как делали египтяне на первобытных стадиях своей истории.