Читать книгу "Тайна без точки - Альбина Коновалова"

Наутро Иван Нидзиев уже все знал.

На собрании он ласково спрашивал каждую:

— А что конкретно вы хотите? Включить вас в состав комитета? Да, пожалуйста!

Так все 30 женщин стали членами «Общественного комитета», на выборах уже никто не настаивал, кто и как теперь делил деньги — неизвестно. Женщины понимали, что их опять обманули, но не знали, что делать. Меня обозвали организатором бунта на корабле.

Что касается последующего заявления Ирины Лячиной в прессе, где она, выступая от имени женщин, выражает недовольство Губернаторской комиссией, то эта инициатива возникла на пустом месте. Губернаторская комиссия хотела решить вопрос о покупке книги одного автора для библиотек, никаких денег они не требовали, только согласования. Лячина ответила отказом.

— Почему вы не соглашаетесь? У вас есть условия? Мы их готовы выполнить? — спросила Людмила Чистова, заместитель губернатора Мурманской области.

— Ничего у меня нет, — в своей обычной высокомерной манере ответила Лячина. — Я просто хочу, чтобы вы с нами считались.

После встречи Иван Нидзиев сказал:

— Зачем они приезжали? Вот в чем вопрос вопросов!

И он напал, как делают это умные и хитрые звери — из засады. Ирина опубликовала письмо, что вызвало большой резонанс и… отвлекло общественность от Лячинского комитета.

Оправдываться пришлось губернатору Юрию Евдокимову, для чего он ездил к Президенту. Кстати, позднее все эти службы помирились, взаимно проверили друг друга и пришли к выводу, что никаких финансовых нарушений при распределении средств не было. Меня позднее также вызывали в Мурманскую администрацию, чтобы показать результаты проверки, на что я ответила, что это не имеет ко мне никакого отношения, поскольку я была всего лишь инструктором по работе с семьями.

Эхо событий

Иван Иванович Нидзиев после этих событий уволился, живет в Подмосковье. Сейчас он генеральный директор крупной холдинговой компании, которая владеет торгово-развлекательным комплексом в Южном округе Москвы.

Ирина Лячина работала помощником спикера Совета Федерации Сергея Миронова. Живет в Санкт-Петербурге в двух квартирах, объединенных на одной площадке.

По-прежнему оставались на флоте, насколько я знаю — Александр Саркисов (АПЛ «Тамбов»), Владимир Кублицкий (АПЛ «Воронеж»), психолог Сергей Хоменко.

Арест

Через год я снова оказалась в Видяево — в качестве корреспондента одной из центральных газет. Я проехала в гарнизон по официальному пропуску, но разрешения на проезд в Седьмую дивизию у меня не было. По опыту зная, что шутки с военным командованием плохи, позвонила в в особый отдел дивизии для аккредитации. Получение пропуска для журналиста — самый обычный процесс, не предполагающий долгих согласований.

Я изложила ситуацию начальнику отдела, капитану 2 ранга Олегу Шендерову.

— Ждем! — ответил он кратко.

О, меня действительно ждали. Новый спектакль был организован особистами с особым шиком. Я шла под руку с отцом Владимира Багрянцева, человеком достаточно пожилым, он плохо себя чувствовал.

Как только я ступила за шлагбаум возле контрольно-пропускного пункта, так меня под руки схватили два офицера.

— Нужна помощь? Хотите, я с вами пойду? — спросил Тихон Андреевич.

— Да нет! — ответила, — я же договорилась о встрече.

— Вы обвиняетесь в проникновении на территорию воинской части, — сразу же торжественно объявил Шендеров, как только меня ввели в его кабинет.

— Ну да, — я все еще улыбаюсь по инерции. — Я же к вам ехала, Олег Станиславович, за пропуском в дивизию.

— Мы вас сейчас арестуем и отправим за контрольно-пропускной пункт. Это означало, что меня без вещей и денег выкинут в сопки, потому что никакой инфраструктуры от поселка Ура-Губа до самого Мурманска в окрестностях нет.

— Но у меня пропуск в Видяево, как вы можете меня выдворить? Упоенный властью Шендеров ничего не слышал и потом после длинной тирады на тему охраны государственных интересов ласково спросил:

— Сами пойдете или в наручниках?

И тут-то впервые я поняла, что он не шутит. Ответила, что сама пойду, на площадке второго этажа вцепилась в перила и закричала:

— Игорь Иваныч! Что происходит? — я знала расположение штаба и что нынешний заместитель командира дивизии Игорь Иванец, с которым я работала в воспитательном отделе долгое время, меня слышит.

Сопровождавшие офицеры пытались оторвать руки, но мне важно было поднять шум — чтобы меня услышало как можно больше людей.

— А-а, — кровожадно обрадовался Шендеров, — она кричит. Быстро сюда психиатра, мы ей сделаем укол и отправим на освидетельствование в психушку в Североморск, — и он сделал широкий жест в сторону окна.

На плацу действительно стояла машина с санитарами.

Это был страшный момент. Я тогда впервые столкнулась с военным (а сейчас и с государственным) цинизмом, поэтому испугалась не на шутку — кто не знает, кем выходят их этих психушек.

На площадке второго этажа уже стояли врачи с уколами, милиция с дубинками и даже сам начальник милиции.

— Выбирайте, с кем поедете? — сказал Шендеров.

— Ребята, я с вами! — обрадовалась я милиционерам. — Можете даже наручники надеть, — я протянула руки.

Они засмеялись и отвезли меня в отделение, где был составлен протокол. Меня отпустили ночью, но в четыре часа утра видяевскую милицию подняли по тревоге по единственной причине: что делать со мной? До утра они караулили меня возле подъезда, а в семь часов автомобиль ГИБДД со включенной сиреной отвез меня в Кольский народный суд. Интересно, кому и чем я так досадила? Кто стоял за этим спектаклем?

Судья долго разбирался с этим впервые попавшим в нему на стол делом, смущенно кашлял, листал законы и наконец вынес вердикт: невиновна. Случай получил огласку, так как я написала о нем в свою газету. На Северном флоте прошла служебная проверка, и в газету отправлен ее результаты. «Факты не подтвердились», — было написано в письме прокуратуры Северного флота.

Судьба субмарины

В апреле 2003 года я побывала на на судостроительном заводе «Нерпа» в Снежногорске Мурманской области, где начали разделку атомной субмарины.

Устаревшие лодки годами ждали своей очереди, сейчас их почти нет. Многие заливы Баренцева моря превратились в кладбища лодочных ветеранов. Иногда уставшие подлодки начинают тонуть. Незадолго до гибели «Курска» вдруг пошла ко дну списанная лодка в Ара-губе. Ее вытащили плавкраном и поддули воздухом высокого давления. Экипажы мертвых подлодок получают пайки и зарплаты, охраняя атомный реактор и поддерживая на плаву субмарину. Уничтожение стоит баснословных денег.

«Курск» пошел на распилку без очереди, работы на нем велись полным ходом.