Читать книгу "Сияние богов - Антон Грановский"

«Проповедник из восточных земель? Пожалуй, это хорошая «легенда», – подумал Глеб. А вслух сказал:

– Твоя правда, брат. Уже год странствую я по земле и несу людям свет истины.

Рыбаки переглянулись, а на лицах у них появилось уважительное выражение.

– Откуда же ты пришел к нам, странник? – осторожно и мягко спросил тот из рыбаков, который был средним по возрасту. – Из какой земли начал свое странствие?

– Из той земли, которая лежит за далекими Кавказскими горами и зовется Фрязией, – не тратя времени на раздумье, ответил Глеб. – А теперь я хочу спросить вас, братья. Есть ли у вас пастырь?

На лицах рыбаков появилось благостное выражение.

– У нас есть пастырь, странник, – ответил за всех пожилой рыбак. – Имя его Навин.

– Вот оно что. – Первоход одобрительно улыбнулся. – Мне радостно об этом слышать, братья. И как давно существует ваша община?

– Да почитай уже два года, – ответил молодой рыбак. – С того самого времени, как Навин впервые пришел в наш поселок и воскресил нашего старосту Владими…

Пожилой рыбак тихонько ткнул молодого локтем в бок, и тот поперхнулся на полуслове, поспешно отведя взгляд в сторону.

– Значит, вы крестились два года назад, – задумчиво проговорил Первоход.

– Точно так, – кивнул средний по возрасту рыбак.

– Вы и до этого были рыбаками?

– Да, странник. Мы были рыбаками всегда. И мы, и наши отцы, и наши деды. – Рыбак помолчал и, настороженно глянув на Глеба, счел нужным добавить: – Ибо сказано в Учении Его: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».

Слова эти были произнесены спокойным, благодушным голосом, но Глебу померещилось, что прозвучали они как-то фальшиво, по-заученному, что ли.

Глеб покивал в знак согласия и тяжело вздохнул.

– Да что же мы стоим! – спохватился вдруг пожилой рыбак. – Ты ведь долгое время был в пути и наверняка голоден! Идем в поселок, там тебя ждут хлеб и рыба! Но сперва назови нам свое имя, чтобы мы могли обращаться к тебе со всем почтением и вежливостью, которых ты достоин!

– Мое имя… Гавриил. Гавриил из Херсонеса.

– А наши имена…

– Погодите, – мягко прервал его Глеб. – Дай-ка я угадаю. Вас зовут… Андрей, Петр и… Матвей. Я прав?

Рыбаки переглянулись и, блеснув белозубыми улыбками, закивали.

«Зубы-то какие крепкие, – отметил про себя Первоход. – Недостатка в рыбе и овощах у них точно не наблюдается».

– Этими именами нас наградил Навин, – с готовностью сообщил молодой рыбак. – Ибо мы были первыми, кого он встретил. Меня он именовал Андреем. Вот его… – Он указал на среднего. – Петром. А его – Матвеем.

Все три рыбака приветливо улыбались, но в какой-то момент, на одно короткое мгновение, Глебу показалось, что во всей этой ситуации слишком много театрального.

«Слишком уж все правильно», – зигзагом пронеслась в голове Глеба неприятная мысль, но тут же улетучилась, едва лишь он встретился взглядом с Андреем. Глаза у парня были синие, чистые и незамутненные грязной, исподней мыслью. Такие глаза бывают только у маленьких детей.

– Я с радостью познакомлюсь с вашим Пастырем и с наслаждением утолю духовную жажду, глотнув из чаши премудрости его, – со смиренной улыбкой проговорил Глеб, а про себя тревожно подумал: «Чего это я такое сказал?»

Но, видимо, слова Глеба понравились рыбакам, потому что они радостно закивали головами и, обступив Первохода, повели его к поселку.

2

Навин сидел во главе длинного стола (или скорей – пяти или шести столов, сдвинутых в одну линию). Выглядел проповедник именно так, как представлял себе Глеб. Это был человек среднего роста и худощавого телосложения. Волосы у него были длинные, темные, чуть вьющиеся. Глаза – серые и спокойные. Чуть вытянутый подбородок венчала темно-русая небольшая борода, а над верхней губой красовались мягкие, красивые усы.

С первого же взгляда Первоходу показалось, что он где-то видел Навина прежде, и лишь в ходе разговора с ним Глеб понял где – на обложке «Библии для детей», которая стояла на полке у одной из его подружек. Было это в прошлой жизни Глеба, которую вернее было бы назвать будущей.

– Ибо отметил меня Отец мой своею благостью, наделив особыми Дарами, которыми я щедро делюсь с людьми, – произнес Навин проникновенным голосом, внимательно и заботливо оглядывая свою паству, в благоговейном молчании сидевшую по обе стороны сдвинутых столов.

Затем он обратил взор на трех рыбаков и спросил:

– Вы принесли рыбу, дети мои?

– Да, отче. Она хорошо провялилась. – Андрей поставил на стол корзинку с четырьмя вялеными рыбинами.

– А хлеб? Кто-нибудь принес хлеб?

– Мы принесли хлеб, отец! – хором проговорили две девочки, лет двенадцати на вид, и поставили на стол корзинку с караваем.

Навин улыбнулся и пододвинул к себе обе корзинки, а затем вынул каравай, отломил от него кусок и передал сидящему рядом старику, тот передал его дальше. Навин отломил еще кусок и снова передал старику. Прошло с полминуты, а он продолжал отламывать от каравая куски и передавать их по цепочке.

Глеб сидел на другом конце стола, с куском хлеба в руке и с отвисшей от изумления челюстью. Наконец, каждый из пятидесяти или шестидесяти человек, сидящих за столами, получил свой кусок хлеба.

«Это невозможно! – подумал Глеб, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума. – Такого просто не может быть!»

А в руках у Навина оставалась еще четверть каравая, которую он положил обратно в корзинку. Затем проповедник пододвинул к себе корзинку с вяленой рыбой. Опустил туда руки, оторвал от рыбьего бока кусок вяленого мяса, вынул из корзинки и спокойно передал его старику.

«Если он проделает тот же фокус и с рыбой, придется признать, что он – Сын Божий!» – нервно усмехнувшись, подумал Глеб.

Навин тем временем вынимал из корзинки уже шестой кусок рыбы. Глеб замер с открытым ртом. Он сам видел, что в корзинке было всего четыре рыбины, но Навин все доставал и доставал оттуда рыбье мясо, будто перед ним стояла не легкая корзинка, а бездонная бочка, доверху заполненная вялеными лещами.

Через пару минут каждый член общины, включая и Глеба, получил по большому куску рыбы.

Глеб, покрываясь потом от изумления и волнения, прикинул в уме, что если сложить все куски рыбы воедино, понадобится не меньше десяти корзинок, чтобы унести ее.

Навин отставил корзинку в сторону и взглянул на Глеба. А потом заговорил, и, несмотря на то что Глеба и проповедника разделял длинный-предлинный стол, а голос Навина звучал тихо, Глеб слышал каждое его слово так, словно Навин сидел рядом.