Читать книгу "Money. Неофициальная биография денег - Феликс Мартин"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Провал «Оверенда» повлек за собой катастрофические последствия. Как сообщает Bankers’ Magazine, «невозможно описать ужас и отчаяние, царившие в умах вечером этого дня и на протяжении следующего». «Никто не чувствовал себя в безопасности. Началось массовое изъятие средств из всех банков, и масштабы бедствия просто невозможно себе представить». Следующий день, вошедший в историю Сити как Черная пятница (предшественница многих других «черных дней недели»), был еще хуже. «Около полудня беспокойство обернулось беспорядками, – писала Te Times. – Толпа осадила здания уважаемых банковских домов; народу собралось так много, что вся узкая улица была запружена». Это был классический финансовый кризис: «Совсем недавно люди доверяли всем; теперь, похоже, они не верят никому». Вся ликвидность испарилась. Брокеры отказывались работать с ценными бумагами. Только Банк Англии продолжал дисконтировать счета на зверских условиях – под девять процентов. За одну предшествовавшую неделю его запасы уменьшились вдвое. На следующий день Банк выдал ссуд на 4 миллиона фунтов стерлингов. Руководство было в шоке. Как впоследствии сказал глава Банка Англии: «Не думаю, чтобы кто-нибудь даже за пару дней до этих событий мог предсказать, какого объема достигнут выплаты».
К субботе ситуация приблизилась к хаосу. Утром канцлер Казначейства Уильям Юарт Гладстон, успокаивая палату общин, заявил, что, хотя «паника и трудности, подобных которым не упомнят и старожилы лондонского Сити», действительно имеют место, нет ни малейшего повода полагать, что Банк потребует приостановить действие акта, ограничивающего эмиссию банкнот. После своего выступления он вернулся в Казначейство и узнал от директора Банка, что в резерве осталось всего 3 миллиона фунтов и что еще одной Черной пятницы Банк не переживет. Действие акта о выпуске банкнот надо приостановить. Гладстон согласился и подписал документ (то же самое следовало сделать в 1847-м и 1857 годах), но с условием, что банковская ставка будет поднята до 10 процентов. Как и в случае предыдущих кризисов, информации о том, что теперь в распоряжении Банка имеется бесконечный по сути запас денег, оказалось достаточно, чтобы остановить панику. Пик кризиса миновал, и, хотя спрос на деньги на протяжении нескольких месяцев оставался необычно высоким, внимание финансового сектора переключилось на подсчет потерь. А их оказалось немало. Три английских и один англо-индийский банк были вынуждены объявить о банкротстве – и это в период до появления страхования депозитов. Такая же судьба постигла и десятки вексельных брокерских фирм и финансовых компаний.
Но как обычно и бывает, настоящие последствия кризиса проявились далеко за пределами лондонского Сити и спустя много времени после того, как утихла паника. Ухудшение условий кредитования, вызванное утратой доверия, привело к серьезному сжатию деловой активности. Три месяца спустя после Черной пятницы было зафиксировано более 180 банкротств. Безработица, составлявшая в 1866 году 2,6 процента, возросла в 1867-м до 6,3 процента и снова подскочила в 1868-м, после чего экономика начала понемногу восстанавливаться. Те сектора экономики, которые особенно нуждались в кредитах – например международные грузоперевозки с верфей лондонского Ист-Энда, – понесли особенно тяжелые потери. В ежегодном отчете благотворительной организации помощи работникам доков Poplar Hospital говорилось, что «ни один год не был отмечен такими бедствиями, как общественными, так и персональными». Одним словом, это был крупнейший с 1825 года финансовый крах, а с учетом уровня развития Сити и его значения в международной торговле, возможно, и самый крупный в истории. Поэтому неудивительно, что редактор одного из журналов того времени, описывая последствия кризиса семь лет спустя, назвал коллапс «Оверенд, Герни», вызвавший эту катастрофу, «квинтэссенцией всех зол бизнеса».
Этим журналом был The Economist, а редактором – не кто иной, как Уолтер Бэджет, первый из мыслителей, причисленных Ларри Саммерсом к представителям бесценной и незаслуженно забытой традиции в экономической мысли. Бэджет занимает уникальное место в истории экономики. Он родился в 1826 году, и формально не имея экономического образования, сам себя часто называл «последним человеком домиллевской эпохи». Бэджет имел в виду Джона Стюарта Милля, чьи «Принципы политической экономии», вышедшие в 1848 году, стали первым настоящим учебником экономики для школ и университетов. Бэджет был практиком. Он начинал свою карьеру в крупнейшем банке Западной Англии, принадлежавшем его дяде, а позднее стал финансовым журналистом. Но влияние, оказанное им на экономическую мысль и экономическую политику после 1860 года, когда он занял пост редактора Te Economist, было беспрецедентным. «Положение Бэджета среди английских экономистов уникально, – отмечал в 1915 году Кейнс. – Его вклад в отдельные вопросы экономики поистине бесценен, но в то же самое время можно смело заявить, что его суждения по ряду других вопросов вообще не имеют отношения к экономической науке». Впрочем, непосредственное знакомство с событиями, разворачивавшимися в финансовом мире, гораздо полезнее любых абстрактных теорий. Особенное подтверждение эта истина получила в ситуации кризиса 1866 года. К моменту краха «Оверенд, Герни» Бэджет был свидетелем уже трех финансовых кризисов и последовавшего за каждым из них экономического спада. Эти кризисы, понял он, – неотъемлемая часть денежной системы, сложившейся в результате более чем столетней эволюции. Вот только рекомендации по их предотвращению, основанные на идеях Адама Смита и Джона Стюарта Милля, в реальности почему-то не работали. Мало того, их дальнейшее применение, считал Бэджет, чревато катастрофой. Не случайно в большей части своих статей он пытается сам найти решение проблемы. После падения «Оверенд» Бэджет на доступном политикам языке предложил один из вариантов экономической реформы. Это была работа «Ломбард-стрит, или Описание денежного рынка», опубликованная в 1873 году, – лучшее произведение Бэджета. Изначально оно задумывалось как короткое, полемичное и живое: по выражению Кейнса, «памфлет, адресованный магнатам Сити с целью вбить им в голову две-три фундаментальные истины». Одновременно «Ломбард-стрит…» – блестящий образец экономического анализа. От произведений Милля и других представителей классической школы его отличают две черты. Во-первых, по Бэджету, экономика начинается с денег, банковского дела и финансов – базовых, по его мнению, технологий современной экономической системы. Во-вторых, Бэджет настаивает на том, что теория должна соответствовать реалиям денежной экономики, а не наоборот. Название и первые же строки «Ломбард-стрит…» убедительно свидетельствуют, что автор сознательно отошел от абстрактных экономических рассуждений своих предшественников: «Я озаглавил свою работу не “Денежный рынок” или что-нибудь подобное, а “Ломбард-стрит” – потому что хочу и буду иметь дело с конкретными реалиями».
Уолтер Бэджет, описавший и объяснивший «конкретную реальность» денежного рынка (Mezzotint of Walter Bagehot by Norman Hirst © private collection / Te Bridgeman Art Library )
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Money. Неофициальная биография денег - Феликс Мартин», после закрытия браузера.