Читать книгу "Жертвоприношение - Грэхем Мастертон"

Пикеринг сложил руки и пробормотал самую короткую молитву в истории христианского богослужения.

Затем открыл глаза и произнес:

– Очень хорошо, Дэвид. Давайте попробуем, да поможет нам Бог.

Все это время девочка не переставала плакать. Я резко толкнул Пикеринга рукой, и мы влетели в открытую дверь гостиной.

12. Большой палец дьявола

Та кошмарная картина, которая открылась нам, когда мы ввалились в комнату, будет преследовать меня всегда. Во снах, в игре теней, в мимолетных отражениях и едва слышных шепотах.

Достаточно одного лишь взгляда на викторианский стул с высокой спинкой в витрине антикварной лавки или по-особенному серого осеннего света. Достаточно лишь одного ковра с коричневым рисунком или запаха пыли и мебельной политуры из пчелиного воска.

Очутившись с Пикерингом в гостиной, я впервые осознал, что мы действительно попали в то время, которое нам не принадлежит. И что те ужасы, с которыми мы столкнулись, это не призраки и не движущиеся картинки. Не плод нашего воспаленного воображения, а живые, реальные люди, дышащие и пахнущие адом.

Молодой мистер Биллингс находился дальше всего от нас, его рука замерла в воздухе в незаконченном жесте протеста. Он был выше, чем я себе представлял. А его черная шляпа и черный фрак были гораздо лучшего покроя, чем я думал, с галунами из черного атласа и петлицами. Щеки морщинистые, как папиросная бумага, а глаза налиты кровью. У него был вид человека, пережившего внутренний коллапс, и это неумолимо отражалось на лице.

Портрет Кезии Мэйсон на стене часовни не совсем точно передавал ее внешность. Девушка была миниатюрной и симпатичной, пожалуй, даже больше чем симпатичной. Хотя странный дикий взгляд ее глаз напугал бы даже самых напористых мужчин, которых я знал. От него мне стало определенно не по себе. У нее были роскошные огненно-рыжие волосы. Они вздымались над головой, словно заряженные электричеством. На ней было струящееся, с широкими рукавами платье из тонкой белой ткани, расшитое изображениями глаз, рук и звезд, плечи укрывала шаль из некрашеной шерсти. Платье было таким прозрачным, что я видел ее худенькое, почти анорексичное тело, туго перевязанное ремнями, шнурами и бинтами. Ноги – голые и грязные, с проступившими сквозь белую кожу голубыми венами.

Увидев нас, она зашипела. Такой была ее первая реакция.

Однако я, впервые увидев Бурого Дженкина вблизи, был буквально парализован. Бурый Дженкин – крысоподобная тварь неизвестного происхождения, пришедшая в этот мир из района лондонских доков. Либо появившаяся в браке молодого мистера Биллингса и Кезии Мэйсон вследствие чудовищной генетической ошибки. Либо просто выросшая из обычной крысы в это чудовищное существо, стоявшее сейчас перед нами. Горбатая тварь с зализанными волосами, пародия на человеческого ребенка, пародия на животное, источавшая сладковатый запах тлена.

Ростом Бурый Дженкин был не выше четырех футов, возможно на пару дюймов меньше. Узкая и заостренная к носу, как у грызуна, голова больше напоминала причудливо удлиненный человеческий череп, изображенный на картине Гольбейна «Послы», чем крысиный. Глаза у него были белыми, как грибы, – даже зрачки. Причудливой формы костистый нос скорее походил на человеческий, между широкими ноздрями виднелась растянутая блестящая слизистая мембрана. Рот был закрыт, но я заметил, что губы у него серовато-черного цвета, а из-под верхней губы выглядывали кончики двух острых зубов.

Обмотанную грязными бинтами шею закрывал такой же грязный, некогда белый воротник. Бесформенное туловище было облачено в длинное пальто или куртку из потертого коричневого бархата. Грудь испачкана бесчисленными пятнами от пролитой еды. Из сверхдлинных рукавов выглядывали две похожие на человеческие руки с длинными пальцами. Только черные ногти загибались, как крысиные когти. Под подолом пальто, стелившимся по ковру, виднелись две длинные тощие ноги, обмотанные, как и шея, грязными бинтами.

Схватив девочку когтями за передник, Бурый Дженкин приподнял ее в вытянутой руке, так что ее ноги висели в воздухе. Девочка словно окаменела от ужаса. Ее кулачки были крепко сжаты, плечи поникли, лицо побледнело. Изначально аккуратно заплетенные, медно-коричневые волосы растрепались, одна из косичек наполовину закрыла девочке лицо, придавая ей безумный и отчаянный вид.

На долю секунды мы все замерли, как при фотовспышке, удивленно уставившись друг на друга. Кезия Мэйсон с шипением отступила назад. Молодой мистер Биллингс закричал:

– Кезия! Кто это? Что за игру ты затеяла со мной? – Он бросился через всю комнату и схватил черную трость с серебряным наконечником, прислоненную к стулу. Но в этот момент Деннис Пикеринг поднял вверх руки и воскликнул:

– Именем Господа!

– Священник! – зашипела Кезия Мэйсон, словно учуяв его духовный сан.

– Именем Господа, отпустите эту девочку! – проревел Пикеринг.

Он шагнул вперед, держа руки поднятыми, словно выжигая всю серу вокруг. Молодой мистер Биллингс в недоумении опустил трость, и даже Кезия Мэйсон, казалось, была захвачена врасплох.

– Тот, кто коснется хотя бы одного волоска на голове ребенка, будет держать ответ передо мной, молвил Господь! – прокричал Деннис. Вены у него на шее вздулись, изо рта вылетала слюна.

Я уже почти убедил себя, что мы одолеем их одним авторитетом, когда Кезия Мэйсон шагнула вперед, подобрав прозрачные юбки платья, бросила на Денниса Пикеринга наглый, язвительный взгляд и присела в реверансе.

– Держать ответ перед Господом, да, дружок? – с вызовом воскликнула она. – На твоем месте я бы вспомнила, что мой Старый Друг Царапало не любит отдыхать в Пекхэме. На твоем месте я вернулась бы в лавку Святого Духа!

Несмотря на ее поздневикторианский жаргон, не нужно было быть специалистом по языку, чтобы понять ее. Она предупреждала: дьявол не любит, когда его лишают обеда.

– Я приказываю тебе! – воскликнул Пикеринг дрожащим голосом. – Во имя Отца, Сына и Святого Духа!

Я попытался обогнуть его сзади и выхватить девочку из лап Бурого Дженкина. Но тот уже потащил ее за спинку дивана, ее каблуки при этом отскакивали от пола. Это была какая-то кошмарная игра в стулья с музыкой[36]. Девочка уже не кричала, но была все еще скована страхом и иногда издавала всхлипы и писки. Казалось, она совершенно не осознавала, что мы с викарием пытаемся спасти ее, и словно не замечала нас.

Молодой мистер Биллингс поднял свою трость, будто собирался ударить Денниса Пикеринга по голове, но Кезия воскликнула:

– Нет! – и, вытянув вперед правую руку, оттащила его назад. Потом крепко зажала себе глаза левой рукой и принялась распевать пронзительным голосом: – Ты увидишь то, что я увижу! Все, что узрею я, узреешь и ты! Мои виденья станут твоими видениями! И да прольется кровь!