Читать книгу "Алое домино - Сильвия Торп"

— Вы, разумеется, удивлены, — любезно произнес он, — отчего пришел я, а не Тимоти с Ханной. — Открыл коробочку, достал понюшку, изящным жестом стряхнув просыпавшийся на колени табак. — Как вы уже, надеюсь, поняли, дела пошли не совсем по плану.

С нескрываемым удовольствием он осторожно втянул табак носом, а Антония не отрывала страдальчески-напряженного взгляда от еле различимой в полумраке фигуры. Как это похоже на него — мучить ее, держать подольше в неведении… Если б не кляп во рту, она бы давно уже набросилась на него с криком, требуя сказать правду.

— Не совсем по плану, — повторил он раздумчиво. — Да, приходится признать, что Сент-Арван одержал победу. Что сталось с Тимоти — не знаю, но Ханна, когда я видел ее в последний раз, усердно торговалась с вашим мужем, обещая сделаться его осведомителем. Разумеется, сперва ему удалось снять с нее маску. Интересно, чем же она себя выдала?

Голос его стал отдаляться, отдаляться… крутящаяся мгла затопила сознание Антонии, но в этой мгле победными фанфарами звучала одна мысль — Джеррен жив. Он жив, а сэр Роджер потерпел поражение. Как это произошло, она не знала, да пока и не хотела знать; того, что Джеррен спасен, было более чем достаточно.

Карета, мерно покачиваясь, катилась вперед. Келшелл, убрав табакерку, неторопливо склонился и так же неторопливо вынул кляп изо рта Антонии.

— Полагаю, теперь мы можем обойтись без этого, — заметил он, — и без этих надоевших пут. Надеюсь, вам было не слишком неудобно?

Антония облизала губы.

— О, нет, ну, что вы! — ответила она с уничтожающим сарказмом. — Я просто обожаю, когда меня связывают по рукам и ногам.

— А вы все так же бодры и непримиримы, — заметил он, развязывая веревки на запястьях. — Наше поражение, похоже, вас нисколько не тяготит.

— НАШЕ поражение? — Наконец-то ее руки были свободны, и она принялась растирать их. — Не кажется ли вам, дядюшка, что время притворства кончилось? Вы же прекрасно знали, что ваших кровавых замыслов я не поддерживала никогда, за исключением очень короткого времени.

— Да, знаю. В тот день вы пришли ко мне, охваченная слепой яростью, потому что Сент-Арван, не подозревавший, что Ханна подслушивала, все равно не поверил в вашу невиновность. Однако желание наказать его пылало в вас недолго и угасло, едва стих гнев. Меня это нисколько не удивило.

Она как раз наклонилась, чтобы развязать себе лодыжки, но услышав последние слова, резко выпрямилась.

— Не удивило?

— Нисколько, — повторил он. — Не забывайте, я ведь знал еще вашу мать, на которую вы очень похожи. Помню, однажды, вообразив, будто Энтони ей неверен, она попыталась заколоть его. Он сумел отразить удар, кинжал лишь оцарапал руку, а ею тотчас же овладело раскаяние. То же самое, практически, произошло и с вами. На самом деле вы безумно любите своего Сент-Арвана, но он был несправедлив к вам, вот в вас и родилось желание мести, правда, недолговечное. Страсть к отмщению, милая! Это у вас в крови — цыганской крови. На редкость бесполезное чувство.

— Не стану спорить, — с презрением отозвалась она, — хотя мне кажется, дядя, что я пришла к этому заключению гораздо раньше вас. Вы-то подобное бесполезное чувство лелеяли двадцать лет.

— Я? — В его голосе тоже слышалось презрение, — Неужели вы всерьез думаете, будто я вел непримиримую борьбу за обладание Келшеллов только из чувства мести? Нет уж, увольте! Я вам не сэр Чарльз, полубезумный старец, одержимый ненавистью и жизнь положивший на мщение.

— Но вы же не можете отрицать, что убили моего отца из-за наследства сэра Чарльза?

— Я и не отрицаю. Да, я убил его по той же самой причине, по которой пытался погубить и вашего мужа. Но только двадцать лет назад я руководствовался простым честолюбием — быть богатым, а не бедным, теперь же мне грозит полный крах.

Она воззрилась на него, пытаясь понять, что имелось в виду.

— Не верю! Ваш образ жизни…

— Видимость, дитя мое, одна лишь видимость. Роскошный фасад, за которым ничего, кроме долгов, Боже святый! Ужель вы думаете, я стал бы рисковать всем: семьей, положением, самой жизнью, наконец, — если бы видел иной путь избежать катастрофы?

— Так значит, вы надеялись, женив на мне Винсента, взять бразды правления в свои руки и уплатить свои долги моими деньгами?

— Милая Антония, — холодно ответствовал он, — вы себе чрезмерно льстите. Думаете, я позволил бы сыну жениться на женщине с таким происхождением, дочери бесчестного игрока, шулера и какой-то цыганки? Или Сент-Арван женился бы на вас, не будь он поставлен в такие отчаянные условия, при которых отказаться было невозможно? Да и то сэр Чарльз все же предпочел сообщить ему правду уже после того, как узел оказался благополучно и прочно завязан.

Она даже пригнулась при последних словах, вызвавших в памяти многочисленные унижения детства и юности, но нашла в себе мужество возразить:

— И вы можете говорить так, хотя сами отправили Винсента в Глостершир, чтобы он снискал мою любовь и сделал мне предложение?

Он рассмеялся, тихо и даже мягко, но от этого смеха у нее по спине пробежал холодок:

— Это было необходимо, чтобы завоевать ваше доверие, уговорить отдать мне полученное наследство. Боюсь, до свадьбы вы бы не дожили.

Несмотря на теплую ночь, Антония задрожала. Как же прав был сэр Чарльз, не доверяя своему родственнику, и как же ей повезло избежать умело расставленной западни. В том, что Келшелл говорит правду, она не сомневалась, ибо его слова прояснили многое, прежде непонятное, вызвавшее недоумение. С таким Роджером Келшеллом, холодным, расчетливым, бесчувственным, с неуемной жаждой мести, двигавшей каждым его действием, Антония никогда не смогла бы смириться.

Она погрузилась в собственные мысли, сэр Роджер тоже замолчал, и какое-то время единственным звуком, нарушавшим тишину, было цоканье копыт да стук колес. Вскоре, однако, ею овладело другое опасение, и она принялась вглядываться в темноту.

— Куда вы меня везете? — настороженно и требовательно спросила она.

— На Брук-стрит, — последовал ответ. — Хотя, надобно признаться, мне приходила в голову мысль увезти вас и потребовать выкуп, но подозреваю, Сент — Арван, вооруженный признаниями Ханны, не уступит подобному вымогательству. Кроме того, для успешного завершения такое дело потребовало бы времени и тщательной подготовки. Мудрый человек, Антония, понимает, когда его игра окончательно проиграна.

После недолгого молчания она произнесла:

— И что же вы намерены делать теперь?

— Сперва спровадить вас домой, — отвечал он, — а затем вернуться к себе. Можете быть уверены: если Сент-Арван правильно распорядится ситуацией — а я убежден, что ему на это достанет разума, — то правда никогда не выплывет наружу. — Он помедлил, но, поскольку она так и не нашлась с ответом, продолжал: — А что же вы сами, Антония?

— Я? — вздрогнула она. — Не понимаю?