Читать книгу "Медальон сюрреалиста - Алина Егорова"

Против Сизиковой, кроме подброшенных ею подвесок и медальона, у них ничего не было. Ненависть к Ариадне Металиди могла бы послужить мотивом убийства Земсковой, но у Сизиковой алиби — особняк в то время она не покидала. На Анну Меньшикову тоже ничего нет. Если бы Меньшиковой помешала Земскова, она бы ее попросту уволила. Убийство Аркадия — вполне возможно, дело рук Хаси и Савельева, если, конечно, Сизикова не наговаривает. Только искать улики в доме Меньшиковых бесполезно. Если бы они там были, Александр Меньшиков давно бы свернул шею своей супруге за сына.

Виталий Савельев. Молчаливый, скупой на движения и эмоции, бесшумный, с неяркой, абсолютно незапоминающейся внешностью, за что в особняке его прозвали Тенью. Кажется, Савельев одиннадцатого мая уехал в Финляндию. По оперативным данным, ранее Савельев к уголовной ответственности не привлекался, в связях с уголовным миром не замечен, если не считать его связи с Меньшиковым.

Если Савельев и был в Испании, то отметки в его паспорте о пересечении испанской границы не будет. В любом случае, дело Аркадия Меньшикова закрыто, и расследовать его ему пока никто не поручал.

1921 г. Испания

Катрин тихо подошла к Сальвадору, когда тот сидел у оврага и что-то рисовал карандашом. Прежде чем художник увидел девушку, он почувствовал ее легкое дыхание.

— Что ты рисуешь? — спросила цыганка.

— Так, ничего, — Сальвадор смущенно спрятал набросок, в котором угадывались черты Катрин.

— На, забери, это твое, — Катрин протянула на узкой ладошке медный со вставками из разноцветных камней медальон.

— Я думал, что я его потерял. Откуда он у тебя?

— Мне дал его мой брат Хосе.

— Это он украл у меня сапоги! — догадался Сальвадор. — Он же и почистил мои карманы!

— У нас, у цыган, говорят: краденая лошадь дешевле обходится. А еще говорят: воровать умеешь — ремесло имеешь.

— Воровство оно и есть воровство, как его ни назови, — отрезал художник. Он протер медальон от невидимой пыли, открыл его, убедился, что в нем по-прежнему пусто.

— Надо же! Не подложила никакого заговорного корешка!

— Больно надо! — передернула острым плечиком девушка.

— Когда отец Кристиано дал мне этот медальон, он сказал, что будто бы он ставит людей на одну ступеньку. Я думал, что это вранье, а теперь смотрю — работает.

— Как это? — не поняла Катрин.

— Вот я, сын нотариуса, а ты дочь бродяги. Мы с тобой находимся не то чтобы на разных ступеньках, у нас разные лестницы! И никогда, ни при каких обстоятельствах мы не должны были оказаться рядом, а теперь мы стоим в полушаге друг от друга и разговариваем.

— Больно надо! Могу и уйти! — Цыганка резко развернулась.

— Постой! — поймал ее за руку Сальвадор. — Я это так сказал, к слову пришлось.

Он заглянул в ее глубокие, блестящие глаза. Небо вместе с пестрым лугом качнулось и опрокинулось в овраг, по телу побежала дрожь, к щекам прилила кровь.

Последний летний месяц пролетел как один миг, он сгорел дотла в пламени страсти. Сальвадор рисовал юную цыганку в разных образах и все глубже тонул в омуте ее чар. Она была похожа на стрекозу: грациозная, тонкая, немного угловатая и необычайно гибкая. Катрин больше не казалась ему грязной и недостойной, «она такая же, как я», думал юноша.

Приехавший в конце лета отец Сальвадора удивился, что его сын, ранее так рвавшийся домой, не хотел покидать монастырь.

— Ты собираешься поступать в академию или нет?

Катрин не появлялась вот уже пятый день, отец торопил юношу домой, готовиться к экзаменам. Сальвадору хотелось ответить отцу, что он в гробу видал его академию вместе с экзаменами, и если бы Катрин была рядом, если бы она попросила его остаться, он так и сделал бы.

Не дождавшись возлюбленной, Сальвадор отправился к месту стоянки табора. Шатра там уже не было, остались лишь две пегие лошадки. Оглядевшись, Сальвадор заметил знакомого ему паренька.

— Хосе! — крикнул художник.

— Чего тебе? — настороженно отозвался цыган. Он шагнул в густую траву, чтобы Сальвадор не заметил на нем своих ботинок.

— Эй, где Катрин?

— В город с табором ушла. Ты ее не ищи. Отец узнал, что сестра с гаджо гулять стала, сердитым стал.

— Это я-то гаджо?! — возмутился Сальвадор. — Да я из знатного каталонского рода!

— У нас, у цыган, свои законы. Цыгане говорят: приходи любой — гостем будешь, а в родню не всякий попадет.

Сальвадор оторвал от рисунка клочок бумаги, начеркал на нем адрес дома, где проживала его двоюродная бабка дона Паула: Santjago la Ricada, 4. Старуха всегда была рада Сальвадору, она его баловала, позволяла делать все, что ему заблагорассудится. К тому же дона Паула была туга на оба уха и слаба глазами, так что в ее доме он мог без опасения встречаться с цыганкой — бабка все равно ничего не заметит, а если заметит, то родителям не выдаст.

Положив бумажку с адресом в медальон, Сальвадор протянул его цыгану.

— На вот, возьми, передашь ей.

— Знакомая вещица, — хмыкнул Хосе. — Услуга требует платы, подкинь пару песет Христа ради.

— Плату ты уже взял вперед. Мои ботинки сшиты у лучшего в Фигерасе башмачника.

— Верно говоришь, хорошие башмаки, — согласился цыган. — Ладно, так уж и быть, передам.

Мадридская королевская академия искусств Сан-Фернандо выпустила не одного талантливого художника. В ней учились: Франсиско Гойя, Пабло Пикассо, Хуан Луна, Хосе Балака. Она считалась одним из самых престижных учебных заведений Испании. Поступление в академию для Сальвадора Дали много значило — юноша это понимал, но по обыкновению не смог обойтись без эксцессов. К вступительному экзамену Сальвадор подготовил слишком маленький рисунок, из-за чего его не приняли к рассмотрению. Следующая работа, представленная Сальвадором, оказалась еще меньше. Правда, рисунок был выполнен весьма талантливо. Несмотря на странный поступок юного дарования, преподаватели сделали для него исключение и зачислили неординарного юношу в академию.

В том же году умерла дона Филиппа Доменеч, мать Сальвадора, что послужило для юноши страшным ударом. В «Резиденции» — студенческом общежитии, куда он переехал, Сальвадор заливал горе вином и вел щегольский образ жизни. Его закружила шальная студенческая жизнь: вольница, новые знакомства и увлечения. В Мадриде Сальвадор познакомился с Луисом Бунюэлем, Федерико Гарсиа Лоркой, Педро Гарфиасом; стал читать работы Фрейда, экспериментировать с различными методами живописи.

Он часто вспоминал Катрин, но так ни разу не заглянул в дом старой доны Паулы, где сам же назначил девушке встречу. Их разделяло расстояние и целая пропасть событий, произошедших в жизни Сальвадора Дали.