Читать книгу "Обретая любовь - Элоиза Джеймс"

И это сработало. Воображаемая Грейс поймала его руки и стала целовать их. Прикосновение ее губ сводило с ума.

Колин склонил голову и прошелся языком по завиткам волос, затем раздвинул ее ноги пошире, чтобы дать место своим плечам. Он еще никогда не вкушал такой сладости. Более того, он слышал, как изменяется дыхание воображаемой Грейс, становясь все быстрее. Ее ладонь стискивала его руку, но другая рука была у него свободна. Он провел пальцами по гладкой коже ее бедра, сначала вверх и вниз, потом приблизился к средоточию ее естества.

Она изгибалась и извивалась, взывая и умоляя, бормоча слова, которые реальная Грейс никогда бы не произнесла.

Все это очень нравилось ему. У снящейся Грейс не было ни сдержанности, ни комплексов по поводу добродетели и достоинства. Вибрации чувственности и желания исходили не только из ее сердца, но и от всего тела.

Колин нежно провел пальцами по ее влажной плоти. Его руки никогда не казались ему такими большими и неуклюжими, как сейчас. Она вскрикнула от этого прикосновения, и данный возглас выражал чистейшее наслаждение, но Колин тем не менее напомнил своему воображению, что в его сне не должно быть напряженных моментов, связанных с лишением девственности. Ему не хотелось, чтобы в голосе Грейс прозвучал хотя бы намек на боль.

Снящаяся ему Грейс, конечно же, не была девственницей. С ее стороны отсутствовало проявление какой-либо неуверенности. Одна ее нога находилась сейчас у него на плече, и сама она без всякого стеснения выгибалась навстречу его устам. Ее лоно было влажным и таким мягким… Он ввел внутрь палец и едва не ахнул – там было так туго и горячо. Грейс снова вскрикнула, уже гораздо громче, так что, если в этом сне имелся и кучер на облучке, тот наверняка ее услышал. А в следующую секунду Колин ощутил конвульсивное сокращение мышц вокруг своего пальца.

Он продолжал ласкать Грейс губами и языком, испытывая неизведанное до сих пор наслаждение. Она дышала все чаще, и вслед за первым он ввел и второй палец.

Ее крик был таким сладострастным, что он едва не разрядился раньше времени. Еще одно движение пальцев – и по ее телу вновь прокатилось содрогание с сопутствующими сокращениями внутри, вгоняя его в еще большее возбуждение.

Черт, до чего же мощное у него воображение! Колин правильно сделал, что выбросил тогда опий в иллюминатор, ибо теперь видно, до какой степени он пристрастился к подобным снам.

Единственный недостаток – невозможность созерцать происходящее. Но жаловаться не стоит… Так же как и затягивать.

Колин поднялся с пола. Удерживая равновесие в раскачивающейся карете, расстегнул бриджи, раздвинул ноги снящейся Грейс и объявил:

– Я хочу тебя.

Его голос прозвучал как-то гортанно и даже свирепо, что вызвало некоторое удивление.

Иллюзорная Грейс не принадлежала к числу женщин, склонных спорить с мужчиной. Когда он уперся коленом в сиденье, ее руки тотчас обвили его шею, и она потянула его к себе для поцелуя.

Колин приблизил свою восставшую плоть к ее жаркому лону и стал медленно входить. Это был изумительный сон. Он был просто в восторге.

Никакая другая женщина не могла бы ощущаться изнутри столь тугой и горячей. Ни у какой другой женщины не было таких сочных губ. Никакая другая женщина не смогла бы так воспламенить его чресла одним лишь вскриком, выражавшим и удивление, и желание.

Он так же медленно оттянул свои бедра назад, после чего сделал толчок вперед, содрогаясь от невероятного наслаждения. Затем вновь поймал губы Грейс и застыл на несколько секунд, чтобы прочувствовать их сладость.

Внезапно его охватило беспокойство: а вдруг этот сон закончится? И уже в следующее мгновение он напомнил себе, что той, чья нога находится сейчас у него на плече, не требуется уделять такую же заботу и внимание, как реальной женщине. Поскольку она была порождением его воображения.

И он продолжил совершать толчки, чуть ли не рыча от наслаждения, которое прежде не смог бы себе и представить.

Он любил ее, она была для него центром мироздания, без нее он был ничто…

Довольно долго у Колина не было никаких мыслей – он ощущал лишь невероятный жар в паху и жгучую потребность, охватившую все его тело. Он двигался все быстрее и быстрее, одной рукой лаская грудь воображаемой Грейс, другой поддерживая себя в раскачивающейся карете. Хотелось бы, конечно, еще видеть ее лицо, запрокинутую в экстазе голову, приоткрытый рот, а также глаза, горящие страстью и… любовью.

Была ли Грейс с ним?.. Какое это имеет значение? В конце концов, она лишь снится ему. Поэтому она будет с ним… Как проявление чистой чувственности, чистого желания.

Колину, конечно, не хватало реальной Грейс с ее глубоким пытливым умом. Впрочем, та ведь не смогла бы быть столь чувственной. Реальная Грейс была милой и очаровательной, но слишком уж серьезной и добропорядочной.

И с этой мыслью о реальной Грейс он чуть ли не с ревом извергся в нее воображаемую, словно со штормовой волной пересылая ей и свою любовь, и отчаяние, и чистейшее вожделение.

Затем его колени ослабли, и он выскользнул наружу, испытывая глубочайшую благодарность своему спящему сознанию за то, что оно наконец-то позволило ему предаться любви с Грейс, вместо того чтобы развеять ее образ за мгновение до соития.

Колин до того устал, что казалось, будто окружающая темнота буквально проглатывает его. Он распрямился, стукнувшись обо что-то головой, и рухнул на противоположное сиденье. Грейс, конечно же, исчезла… И он вновь был один в движущейся карете.

Тоска по ней пронизывала болью, между тем как его продолжала окутывать надвигающаяся темнота.

– Ты – моя… – проговорил Колин в качестве напоминания на тот случай, если больше никогда не встретится с воображаемой Грейс. – Теперь ты моя.

Но эти слова, конечно же, упали в пустоту. В своем сне он остался в одиночестве. И потому никакого отклика не последовало.

Глава 16

Ну вот и свершилось… Леди Грейс Рейберн уже не девственница.

Хотя мужчина, обесчестивший ее, похоже, этого даже не осознает. Колин лежал на спине на противоположном сиденье, одна его рука находилась поверх завязанных глаз, другая свисала вниз, касаясь пола кареты. Он был одет, но передняя часть его бриджей была распахнута настежь, являя взору его орган… Вид которого Грейс сейчас не очень-то нравился, хотя до этого она находила его весьма привлекательным. Так что даже хотелось к нему прикоснуться.

Теперь такого желания она не испытывала, однако кому-то все же надо было застегнуть на Колине бриджи, прежде чем карета остановится.

Оглядев саму себя, Грейс невольно содрогнулась. Ее платье было разорвано, сорочка тоже. Хорошо хоть, что она никогда не надевала в дорогу корсета, потому что в противном случае Колин, возможно, зубами перегрыз бы китовый ус.

Кроме того, на ее бедрах была кровь. А еще Грейс испытывала боль. И довольно-таки сильную.