Читать книгу "Между молотом и наковальней - Николай Лузан"

Снова потянулись минуты томительного ожидания. Дождь продолжал лить как из ведра. Сквозь его шум прорывались приглушенные голоса. Чужая, ненавистная речь только еще больше распаляла разведчиков. Они бросали нетерпеливые взгляды то на часы, то на командира.

— Пора. Твое слово, Дизель! — тихо произнес Алик.

Александр развернул плащ-палатку, достал арбалет и вскинул к плечу. Свист стрелы потонул в шуме дождя, часовой надломился и рухнул на землю. Другой ничего не успел понять — второй выстрел Дизеля тоже нашел свою цель.

Дальше, действуя ножами, разведчики бесшумно сняли передовое охранение и ринулись к дзоту. Путь к вершине был расчищен, и Алик по рации дал сигнал к атаке штурмовым ротам. Первыми поднялись бойцы Лесика Цугбы, за ними в прорыв устремились остальные.

Ночная атака ошеломила гвардейцев, на рассвете части абхазской армии овладели высотой и ворвались в село Цугуровка. Задача, которую Председатель ставил перед разведчиками, была выполнена, и Алик Айба с захваченного командного пункта по рации доложил об этом.

В тот день Владиславу Ардзинбе и Сергею Дбару приходилось часто принимать такие доклады. Несмотря на упорное сопротивление грузинских войск, наступление абхазской армии продолжало успешно развиваться. К исходу дня 9 июля был взят стратегически важный пункт — село Шрома.

Его потеря взорвала Шеварднадзе, и он обрушился на командиров. Тем ничего другого не оставалось, как покинуть кабинеты в Сухуме, отправиться на передовую и возглавить контрнаступление. Бои на Гумистинском фронте приобрели ожесточенный характер. В течение дня позиции не один раз переходили из рук в руки. Подавляющее преимущество грузинских войск в авиации и тяжелой бронетехнике позволило им вновь восстановить контроль над Цугуровкой и высотой Ахбюк.

Боевой порыв, владевший командирами и бойцами абхазской армии, начал угасать. И без того измотанные в боях роты и батальоны ополченцев с трудом отбивались от наседавшего врага. Перед ними замаячила угроза повторения в еще больших масштабах неудачного мартовского наступления. Владислав Ардзинба не стал медлить и немедленно выехал на Гумистинский фронт.

На подходе к КП его встретил министр обороны Сосналиев. В своем докладе он ничего утешительного не сообщил — выбить противника с занимаемых позиций не удалось. Не помогли брошенные в бой резервы. Плотный огонь грузинской артиллерии не позволял оторвать головы от земли. Потери, понесенные штурмовыми ротами, были чудовищны. Санитары не успевали уносить с поля боя раненых и убитых. Они лежали под палящим солнцем, и смердящий запах смерти ощущался даже здесь, в нескольких сотнях метров от передовой.

Владислав Ардзинба молча выслушал рапорт Сосналиева и вместе с ним прошел на КП. Здесь в полном составе находилось командование Гумистинского фронта и Генштаба. Лица генералов и офицеров с запавшими от бессонницы и нервного напряжения глазами походили на маски. Он пробежался по ним пристальным взглядом, и все невольно подтянулись, остановился на начальнике Генштаба и распорядился:

— Сергей Платонович, доложите обстановку на фронте!

Сергей Дбар взял карандаш и прошел к карте. Сухие цифры говорили сами за себя. Владислав Ардзинба все больше мрачнел и, когда доклад подошел к концу, задал главный вопрос:

— Сергей Платонович, меня интересует только одно. Войска способны продолжить наступление?

Поежившись под его испытующим взглядом, тот глухо произнес:

— В нынешнем состоянии — нет!

— Султан Асламбеевич, вы тоже придерживаетесь такого же мнения?

— Да, Владислав Григорьевич, войска нуждаются в передышке, а боезапас требует пополнения. При такой интенсивности боев скоро будет нечем стрелять…

— Говорите — передышка?! — перебил Сосналиева Владислав Ардзинба и, наливаясь гневом, обрушился на генералов и офицеров: — А кто ее даст?! Шеварднадзе? Вы что, не верите в себя и своих бойцов?! Где мы найдем силы для нового наступления? Где?!

Под градом этих упреков, они опускали головы и прятали глаза.

— Владислав Григорьевич, у противника подавляющее преимущество в авиации и тяжелой технике, — выдавил из себя командующий артиллерией Гумистинского фронта Аслан Кобахия.

— И что? Оно всегда было на их стороне! — отмел этот аргумент Владислав Ардзинба.

— Бойцы измотаны. Некомплект в частях пятьдесят процентов, — напомнил Сергей Дбар.

— Сергей Платонович, что ты мне тычешь этими процентами? Мы в конторе или на фронте?!

— С теми силами, что остались, продолжать наступление…

— Оставь ты силы в покое! — взорвался Владислав Ардзинба. — Вы же не просто военные! Вы же абхазы! Наша сила в несгибаемом духе наших бойцов! Год назад они голыми руками остановили этих отморозков. А теперь чего вам не хватает?! Чего?

— Владислав Григорьевич, дайте сутки, чтобы перегруппировать силы, — взмолился Сосналиев.

— Султан Асламбеевич, ну нет у нас этих суток! Понимаешь, нет! Надо атаковать! Если не сегодня, то никогда! Только вперед! Только на Сухум! Там палачи и убийцы! Они насилуют наших сестер и дочерей! Так сколько же это можно терпеть?! Вы должны поверить в бойцов и себя! Смерть страшна! Но сегодня, сейчас мы стоим перед жестоким выбором! Это момент истины для каждого из нас, для Абхазии! Промедлим — и нет у нас Будущего! Надо собрать все силы и наступать. Наступать!

Непоколебимая вера в победу и неукротимая энергия, исходившая от Председателя, передались командирам. Их потухшие лица оживились, а в глазах вспыхнул дерзкий огонек. Наступившая ночь превратилась для оккупантов в кошмар. В абхазских ополченцев и добровольцев с Северного Кавказа, Кубани и Дона будто вселился дьявол, их не могли остановить ни кинжальный пулеметный огонь, ни танки. С наступлением рассвета село Цугуровка и высота Ахбюк вновь перешли под контроль абхазской армии, и она, подобно горной лавине, нависла над Сухумом. Но здесь в ход войны вмешалась большая политика.

В Абхазии высадился мощный «десант» из ооновских и российских дипломатов. Они принялись «атаковать» Владислава Ардзинбу, но он устоял перед их напором и, умело используя успехи абхазской армии на фронтах, добился своего: 27 июля российской, абхазской и грузинской сторонами было подписано соглашение, предусматривавшее прекращение огня, вывод оккупационных войск из Абхазии и возвращение в Сухум законно избранной власти — Верховного Совета Республики Абхазия.

Но намеченное на 9 сентября возвращение в Сухум Верховного Совета и правительства Республики Абхазия не состоялось. Оккупационное командование с помощью марионеток инспирировало в Сухуме «митинги протеста» — «Абхазам нет места в Сухуми!», «Сепаратизм не пройдет!».

После такого «представления» терпение у абхазской стороны иссякло, и в ночь на 16 сентября в Очамчырском районе подразделения Восточного фронта атаковали противника по трем направлениям: Беслаху — Арду — Цагера. Второй удар силами Гумистинского фронта был нанесен на рассвете в нижнем течении реки Гумиста. На следующую ночь имитация военно-морскими силами Абхазии высадки десанта в центре Сухума окончательно запутала командование грузинских войск. После этого в решающую схватку за столицу Абхазии вступили основные силы абхазской армии. Неудержимой снежной лавиной она обрушилась с высот на противника и начала теснить к городу.