Читать книгу "Счастье будет! - София Катенина"

К счастью, на работе у Никиты был полный завал, все дни и вечера он проводил в офисе и, казалось, вовсе не замечал моих душевных метаний. Зато Нине и Кате они были абсолютно очевидны.

– Выкладывай! – По Нинкиному лицу было очевидно, что общими словами я не отделаюсь. – Ты уже неделю сама не своя.

И я все рассказала. Про письмо. Про мой ответ. Про то, что я по-прежнему люблю Никиту, и про то, что я вздрагиваю от каждого телефонного звонка.

– Может быть, тебе просто... любопытно? – уточнила Катя. – Знаешь, посмотреть на бывшего, которого не видела долгое время, всегда ужасно любопытно.

– Я не знаю, – честно ответила я. Сейчас, когда я выложила все, мне нечего было больше скрывать.

– Пойми меня правильно, – в Нинкином голосе сквозило искреннее сострадание, – я совершенно не собираюсь осуждать тебя. И никогда бы не стала. Но... я волнуюсь за тебя. У тебя должно быть будущее.

– Мне бы тоже этого хотелось, – всхлипнула я.

– Да-да, а тут светят одни проблемы, – согласилась Катя. – Этот чувак явно нарисовался не просто так.

– Ты думаешь, ему что-то нужно? – Мне правда было интересно узнать, что думает Катя на этот счет. – Может быть, это было простое «отпущение грехов». Знаешь, иногда их нахлобучивает, и они идут к нам виниться и получать прощение.

– Не думаю... – Нина была более категорична. – Насколько я помню этого твоего Сергея он всегда был порядочный такой гад. Наверняка ему что-то нужно.

– Два раза на одни грабли?! – Я даже несколько разозлилась. – Ни за что!

– Вот и поговорили! – обрадовалась Катя. – Я терпеть не могу этого твоего на «Bentley».

– Ну теперь, когда у тебя есть готовое решение, нам ничего не страшно, – улыбнулась Нина.

И мне действительно стало легче. Придя домой, я поставила на пол пакеты с покупками (оказалось, что стресс – сильнейший стимулятор шопинга) и в порыве охватившего меня чувства вины перед любимым приготовила ужин, приняла ванну с розовой пеной, включила Синатру и отправила Никитке несколько эсэмэсок романтического (и даже слегка неприличного) характера.

И от него тут же пришел ответ: «Можно, я тебе позвоню?»

Нет, это было не от Никиты. Номер не записан в телефонную книжку, но странно знаком.

Сергей...

Сердце уже привычно заколотилось, но теперь виной всему был лишь приток адреналина – нужно расставить все точки над i. Я – цивилизованная, современная женщина. Я права, мои помыслы чисты, и я никого не боюсь. Сейчас я поговорю со своим глубоко бывшим женатым любовником по телефону, выясню, откуда он взял мой новый номер, и объясню ему, что тут ему больше ловить нечего.

Я позвонила сама.

– Алло... – Сердце, глупое сердце привычно грохнулось оземь.

По одному этому «Алло» я когда-то чутким ухом влюбленной женщины угадывала его настроение, а еще то, где он находится и может ли со мной говорить; впрочем, теперь все это было абсолютно не важно.

– Здравствуй, – сухо, но вежливо произнесла я, – мне пришло сообщение с твоего номера...

И потом мы о чем-то говорили. Честно говоря, я не могу вспомнить о чем: это была какая-то пустая болтовня двух растерянных людей, которым есть о чем поговорить и в то же время нечего друг другу сказать, – в общем-то, это оказалось не страшно, совсем. Скорее неловко.

Мы договорились встретиться и попить кофе «когда-нибудь в обеденный перерыв».

Ну вот и все... Больше года слез, страданий, взлетов, падений и бессмысленной суеты. Все это заканчивается одинаково банально – на дне кофейной чашки какого-нибудь ничем не примечательного заведения, под перекрестными взглядами официантов, среди чужих людей. И все же как странно, как невыносимо странно видеть человека, который когда-то заменял тебе целый мир, а теперь ты больше не можешь найти ему место даже в своем графике офисных ланчей. Наверное, это еще одно правило Москвы – города, где любовь имеет свой срок годности.

Впрочем, даже тут можно найти и кое-что бесконечное: например, пробки на третьем транспортном кольце, разговоры с подругами по телефону и терпение Никиты, который, несмотря на кучу рабочих проектов, ведет себя безупречно: водит меня в кино, покупает ванильное мороженое и внимательно следит за тем, чтобы в вазах нашего дома все время стояли живые цветы.

Почему-то мне кажется, я в чем-то провинилась перед ним. Хотя это и не так.

Глава тридцать вторая, в которой мы понимаем значение слова «неизбежность»

Трудно сказать, в какой именно момент Екатерина поймала себя на мысли, что уже начала готовиться к встрече с потенциальной свекровью. Может быть, это произошло даже раньше, чем она заговорила с Вениамином; при одном взгляде на Линдмана, его отутюженную рубашку, запонки, штаны, которые, казалось, всегда были ему слегка коротковаты... так вот, при одном взгляде на этого холеного домашнего мальчика средних лет возникали мысли о его матери.

Какой она была – Катя не знала. Веня часто разговаривал с ней по телефону – и всегда реагировал очень эмоционально. Он краснел, бледнел покрывался испариной, убегал в другую комнату, что-то нашептывая на ходу.

Мама навещала Вениамина четыре раза в месяц. По заведенному обычаю для своих визитов она выбирала среду.

Екатерина знала, что перед визитом обожаемой родительницы она, Катя, должна собрать свои вещи в пластиковый пакет, завязать его и поставить на антресоли.

Антресоли оставались единственным местом, куда мама Вениамина никогда не заглядывала – из этого Катя заключила, что мадам Линдман невысокого роста.

Мама убирала холостяцкую квартиру сына сама. Вернее, не так: она убирала холостяцкую квартиру так, как будто в ней только что произошло преступление. Уборка, выполненная мамой, напоминала фанатичное служение культу Мойдодыра. По четвергам Катя с трудом заставляла себя снять перчатки в прихожей – ей казалось, что она оставляет отпечатки пальцев на всех укоризненно посверкивающих, идеальных стеклянных и хромированных поверхностях квартирки Линдмана.

Мама мыла подоконники и плинтусы. Она заглядывала под ванную и тщательно протирала труднодоступные углы хлористым средством.

Средство это она приносила с собой; по крайней мере, в квартире оно Кате никогда не попадалось.

Переступая порог Венечкиного дома, Катя вдыхала ядовитые пары материнской заботы... Однако это было в четверг.

По средам же мама меняла губки на кухонной раковине, отмывала от пыли хрустальную люстру в гостиной и протирала жалюзи с обеих сторон.

– Бедная твоя мамочка, – притворно лебезила Катя, прижимаясь к мягкому плечу Вениамина, – наверное, ей трудно так напрягаться. Давай наймем домработницу.

– Нет! – визжал Веня, подпрыгивая в постелях. – Тысячу раз говорил тебе – это невозможно. Никто не может убрать мою квартиру лучше нее.