Читать книгу "Как соблазнить призрака - Хоуп Макинтайр"

Вскоре это начало происходить регулярно. Я приходила домой, какое-то время он вел себя тихо, а потом вдруг взрывался и швырял меня о раковину. Опрокидывалась сушилка, летели на пол тарелки. Я падала и ползла к плите. Он шел за мной и ударял меня о духовку. Я хватала какой-нибудь предмет, который можно было использовать в качестве оружия, заставала его врасплох и убегала. Это было самое страшное: я слышала, как он мчится за мной, ждала, когда на мое плечо ляжет рука и затащит меня обратно в двери. Я старалась никогда не позволять ему гнаться за мной вверх по лестнице: он запросто мог сбросить меня вниз.

Казалось, он вбил себе в голову, что я изменяю ему с актерами из «Братства». А значит, я должна быть наказана. Я клялась, что это неправда, но он не верил. Избив меня, он всегда молил о прощении, говорил, что любит меня. Как ни странно, он часто говорил, что любит меня, когда бил. Весь ужас в том, что я чувствовала: избивая меня, он не злился, а был совершенно, отчаянно несчастен – и я понятия не имела, почему.

Раздался громкий щелчок, и запись кончилась. Я перевернула кассету, но обнаружила, что Сельма использовала только одну сторону, а другая осталась чистой. Наверное, ее прервали. Может, она услышала, как хлопнула дверь и Базз вернулся домой. У нее осталось время только на то, чтобы выхватить кассету из диктофона.

Кроме кошмарных описаний жестокости, больше всего меня поразили два момента. Рассказ Сельмы о том, как они познакомились с Баззом, являлся полной противоположностью тому, что говорил он. И еще она сказала, что у нее нет родственников. Тогда к кому она ездила в Нью-Йорк на Рождество?

В голове у меня роились вопросы, на которые не было ответов, и я провела ночь на диване, сходя с ума. Самое разумное – уйти от них обоих, и от Сельмы, и от Базза. Утром надо позвонить Женевьеве, – а также Кэт и в неуловимую компанию по гидроизоляции – и попросить ее найти мне безопасную легкую работенку. Например, мемуары восьмидесятилетнего садовода из глубин Глостершира.

Но я уже слишком завязла во всем этом. Мне действительно хотелось написать эту книгу. Кроме того, я прослушала кассеты Сельмы и теперь ни за что не смогу повернуться к ней спиной. Около половины шестого я, шатаясь, поднялась наверх. К моему удивлению, Томми не спал и ждал меня.

– Куда ты ходила? – Он обнял меня и ткнулся носом мне в ухо. – Болталась по клубам, да? Проплясала всю ночь?

– Я была внизу. Думала.

– Звучит серьезно.

– Так и было. Есть.

– Расскажешь, о чем думала?

– Лучше тебе этого не знать, – ответила я.

– В таком случае я займусь с тобой любовью, – заявил Томми и, не успела я возразить – естественная виноватая реакция – склонился надо мной и с невероятной нежностью начал целовать мой левый сосок. Мои соски – самые дружелюбные существа на свете. Они твердеют при малейшей провокации, и сейчас – не исключение. Я лежала, смотрела на голову Томми у себя на груди и поглаживала его волосы. Вскоре его губы переместились от левой груди к правой.

Я знала, чего ждать дальше. Его сексуальная программа была моей второй натурой. Как последовательность действий перед сном – смыть макияж, раздеться, почистить зубы, наложить ночной крем, проглотить капсулу с цинком, дочитать главу. Не сделав всего этого, я не могу и думать о сне. В сексе Томми точно такой же: прежде чем войти, он считал необходимым возбудить определенные зоны моего тела.

Я ждала, когда он перейдет к пупку, а потом к внутренней стороне бедер. Вместо этого его голова двинулась вверх. Он долго и страстно меня целовал, а затем, не успела я сообразить, что происходит, юркнул под меня, и я оказалась на нем верхом, будто меня посадили на кол. Я даже не представляла, что настолько готова. Он поднял руки и начал грубо тискать мне грудь. Немного больно, но я не остановила его. В этот момент он дернулся внутри меня, и я поскакала вместе с ним. Вверх-вниз, вверх-вниз…

Мы кончили почти сразу. Вместе.

– Ш-ш-ш! – зашипел Томми, зажимая мне рот ладонью.

– Что?

– Ты орешь как оглашенная. Ты что, не слышишь себя? Мы же не хотим, чтобы прибежала твоя мама.

– Мне понравилось, – сказала я, наклоняясь и целуя его по-эскимосски. – Спасибо.

– Мне тоже, – пробормотал он, засыпая. – Через часок повторим.

– Как же, – рассмеялась я.

Но он проснулся в семь тридцать и прыгнул на меня. Буквально. На этот раз прелюдии не было. Но это не важно. Я так возбудилась от его внезапной настойчивости, что ответила мгновенно, а потом долго лежала с открытыми глазами. Случившееся меня ошеломило. Нам удалось вернуться к тому, что было в начале наших отношений. Тогда мы вскакивали посреди ночи и занимались любовью с такой страстью, что засыпали, совершенно обессилев. Но сейчас я была бодра, как никогда.

Интересно, думала я, о чем мы станем говорить после этого нового подъема, и приготовил ли уже Томми сценарий. В этот момент зазвонил телефон.

– Ли? – раздался в трубке дрожащий голос с американским акцентом. – Это Сельма Уокер.

Почему Сельма звонит в восемь утра?

– Сельма, я собиралась сама вам звонить. Клянусь. Я чувствую себя ужасно. Вы, наверное, думаете, что я дилетант. Просто из Франции неожиданно приехала моя мама. Еще на меня свалились двое нежданных гостей, а о пожаре вы знаете. Сумасшедший дом какой-то. Как вы провели Рождество? Хорошо? А как встретили Новый год? Я получила ваши кассеты, прослушала и…

Голый Томми стоял передо мной и давил воздух ладонью: мол, перестань трепаться, как маньяк.

Притормози, беззвучно произнес он.

– Мы можем встретиться?

Я почти не слышала ее. Почему она говорит так тихо? А потом я чуть не выронила трубку: раздался щелчок, и голос Базза вдруг произнес:

– Сельма, ты на телефоне? Скажи, когда закончишь, хорошо?

Базз дома. Значит, она в Лондоне. Но ведь сейчас середина недели. Почему она не в Манчестере? Затаив дыхание, я молчала. Он повесил трубку.

– Вы слушаете? – прошептала Сельма.

– Да. Конечно, мы можем встретиться. Где вам удобно?

Пожалуйста, только не у вас дома, мысленно взывала я.

– На Бленхейм-кресчент есть маленькое кафе. Встретимся через полчаса?

Я приняла душ, оделась и выскользнула из дома прежде, чем гости успели потребовать, чтобы я приготовила завтрак. Я свернула за угол с Вестбурн-парк-роуд на Элджин-кресчент и у дверей прачечной остановилась как вкопанная. Там был Макс Остин. На полу перед ним валялось белье. Он оккупировал две стиральные машины и таращился на желтые самоклейки. Прочитав, он отрывал их и только потом бросал вещь в машину. Судя по всему, несколько листков перепутались, потому что он бросил к белому ярко-красные семейные трусы, которые могли полинять. Во второй куче была одежда без записок, и он в отчаянии искоса глядел на ярлычки. Я шагнула в прачечную и бесшумно подкралась к нему: