Читать книгу "Гонки на черепахах - Станислав Бах"

– Да. По-твоему, он сможет полгода сидеть у родственника в погребе?

– Вряд ли.

– По-моему, тоже. Он будет выяснять источник угрозы и защищаться. А для этого нужна связь. Какие могут быть варианты?

– Самое простое – чужой мобильный. Только после этого надо сматываться, потому что никогда не знаешь, засекли тебя или нет. Стационарный телефон – то же самое. Лучше всего – спутниковый.

– Но мы же не можем все спутниковые телефоны прослушивать.

– Нет, но во-первых, можно его вычислить по статистике. Скачок активности после бегства. Но гарантии нет, у спутниковых телефонов часто бывает рваная статистика. Таких номеров может быть сотня.

– А во-вторых?

– Во-вторых – не тот случай.

– Что значит «не тот случай»?

– Есть такая кагэбэшная программа… Называется «Тензор». Знаешь, спроси лучше у Штейна, он в этом – профи, должен знать. Только не по телефону.

– Понятно. А со статистикой поможешь?

– Это без проблем, – ответила Марина.

Загулов направился в управление. Штейн был еще на работе. Плохо побритый, в заляпанных чем-то джинсах, он никак не походит на штатного сотрудника Министерства внутренних дел. Скорее – на легализовавшегося хакера, что, впрочем, было недалеко от истины.

– Не знаю, имеешь ли ты право об этом знать, скорее всего – да. Но я точно не имею права тебе об этом рассказывать, – ответил Штейн и жестом показал на окно.

– Жаль, ну ладно, забудь, – сказал Загулов, вышел в коридор и направился к лифту. Оказавшись на улице, он разыскал на стоянке машину Штейна. Через пять минут подошел и хозяин.

– Я тебе расскажу только то, что ты можешь и сам найти в Интернете. Правда, придется хорошо пошарить. Тензор – программа анализа и идентификации голоса. Создана в Гос-Безе лет пять назад. Основная цель – борьба с терроризмом, но используется и в других случаях.

– А можешь поподробней?

– Физический анализ голоса – определение возраста и пола. Эмоциональный анализ – эмоциональное состояние говорящего.

– Зачем?

– В этих программах сложные алгоритмы, но работают они быстро. На основании полученных данных определяется уровень приоритета для лексического анализа.

– Лексического? – переспросил майор.

– Да. Это – поиск слов типа «бомба», «детонатор» и им подобных, со всеми жаргонными вариантами и заменителями на всех языках мира.

– Так уж и на всех? – усомнился Загулов.

– Ну, почти на всех. Собственно, на само слово «бомба» можно и не реагировать, террористы его не произносят. Вообще в разговорах слова применяются во всех смыслах, кроме основного. Вот тут объем работы колоссальный. Поэтому устанавливаются приоритеты, кого анализировать на текст, кого нет, а кого анализировать тщательно. Молодой мужчина – один приоритет, ребенок – другой. Так же и по настроению: беспечный или тревожный, если страх, то – особое внимание.

– Понятно.

– И еще одно – идентификация голоса, – продолжал Штейн.

– Вот это – то, что мне нужно!

– Да, только таких желающих пруд пруди, а компьютер размером со спортзал не справляется. Сразу скажу, у меня друзей много, но тут я – пас. Проси шефа. Правда, я думаю, что и ему туда не пробиться.

Онлайн

Узкая серая лента шоссе медленно ползла навстречу в лобовом стекле. Вторая такая же лента, снятая камерой заднего вида, уползала вдаль в широком мониторе, занимающем почти всю переднюю панель. В верхней части экрана, прямо перед водителем светились цифры минимальной и максимальной разрешенной скорости, а также знаки действующих на этом участке шоссе ограничений. Под запрет, как обычно, попали обгон, остановка и автопилот. Не разрешалось также говорить по телефону, смотреть телевизор, есть, спать, курить и пить спиртное. Последние два запрета были совершенно бессмысленны, а у старшего поколения вызывали ностальгию по временам, когда алкоголь и табак еще можно было легально купить чуть ли не на каждом углу.

Впереди устало тащился тяжелый допотопный грузовик. Обогнать его было несложно, но такой маневр тут же был бы зафиксирован полицейским спутником и минут через десять обернулся бы перекрытым шоссе, арестом и в лучшем случае крупным штрафом, а то и тюрьмой на пару месяцев. И конечно, изъятием машины как орудия преступления.

Левой рукой Гид чуть придерживал приятный на ощупь рогатый штурвал с трехлучевой звездой посередине. Монотонное движение, почти без поворотов, не требовало участия водителя. Круиз-контроль поддерживал оптимальную дистанцию и вел машину точно посередине своего ряда. В какой-то момент глаза Гида сами закрылись, но тут же острое чувство опасности заставило его очнуться. Потеря внимания не осталась незамеченной бортовым компьютером, и кресло прошила сильная вибрация. Чтобы прогнать накатившую сонливость, Гид изменил посадку, энергично пошевелил плечами, повертел головой и включил радио.

Прошло минут пять, и Гид почувствовал, что сонливость возвращается. Он сделал два резких коротких движения рулем: вправо-влево. Однако ожидаемого маневра не последовало, вместо этого раздался громкий неприятный зуммер, а на мониторе быстро заморгали красные восклицательные знаки. Через пару секунд зуммер смолк.

– Вас приветствует программа-ассистент, – прозвучал неестественно тревожный синтетический голос. – Вы совершили потенциально опасный маневр. Запускаю процедуру психоконтроля. Отвечайте на вопросы быстро и отчетливо. Назовите имя действующего президента России.

– Иван Грозный, – хотел было ответить Гид, но вовремя осекся.

Когда с вопросами было покончено, с потолка спустилась мягкая трубочка наркотестера. Повертевшись возле лица и взяв пробы выдыхаемого воздуха, трубочка уползла в свою норку.

– Гадюка чертова! – вырвалось у Гида.

– Команда не опознана. Повторите, – тут же отозвался ассистент.

– Отменить, – насколько мог спокойно ответил Гид.

Удовлетворившись результатами анализа, компьютер успокоился. От сонливости не осталось и следа. Возникло желание резко затормозить, достать из багажника монтировку… только откуда в легковой гражданской машине взяться монтировке?

Не зная, чем себя занять, он начал разглядывать ползущий впереди грузовик. Шасси и кузов многоосного тяжеловоза явно были собраны еще в двадцатом веке, но отсутствие видимого выхлопа и то, как равномерно двигалась груженая машина на подъемах, говорило об имплантации современного двигателя.

Внимание привлекло немного неправильное поведение левого заднего колеса. Кроме вращения в его траектории чувствовалась еще одна степень свободы. Колесо было древнее, с надувной шиной, а значит, легкосъемное. Покачивание из стороны в сторону могло означать только одно: незатянутые колесные гайки. Через несколько минут колебания усилились, но водитель грузовика вряд ли мог это заметить, в машине хватало и других источников вибрации.