Читать книгу "На то они и выродки - Наталья Резанова"

И те, кто свершил это невиданное за всю историю Саракша чудо, были здесь, среди народа, — столь же неизвестные, сколь великие. Никто не подвергал сомнению их право на власть. Это они сумели вдохновить народ на великие свершения, изгнать врага, каленым железом выжечь предательство и уничтожить анархию, восстановив гибнущее государство. Кто из великих деятелей прошлого был способен на такое? Никто. А значит, к бесам их, и прошлое, и его деятелей, кому они нужны? Достойны восхищения лишь те, кто сейчас стоят во главе правительства, и они приведут страну к светлому будущему, а граждан ее — к счастью.

Война закончилась, но народный энтузиазм был все так же силен, и это было как нельзя более кстати. Потому что на восстановление страны из руин нужно было затратить не меньше усилий — да и средств, — чем на изгнание врагов. А может, и поболее. Производство находилось на уровне Глухих веков, а импортировать что-либо было невозможно. Неоткуда. Кругом были либо враги, либо выжженная земля. И это касалось почти всех отраслей промышленности. Сельское хозяйство и торговля во время войны были практически уничтожены. Все нужно было даже не возрождать, а творить заново.

Заново нужно было отстраивать и Столицу, полусожженную-полуразбомбленную, другие города, разумеется, тоже — но Столицу в первую очередь. Благо сюда после окончания войны стекалось множество народу. Прежний прогнивший режим ставил бы перед ними всяческие рогатки, но не нынешний. Ощущалась огромная нехватка рабочих рук, и кто хотел стать столичным жителем, должен был внести свою лепту в восстановление Столицы из руин.

Народ это понимал и в большинстве своем героически сносил временные трудности. Их было достаточно, этих трудностей. Если жилье, хотя бы временное, можно было получить почти сразу, то проблемы с водоснабжением, электричеством и отоплением так просто не решались. Еще больше проблем было с продовольствием. На какой-то короткий промежуток времени вообще исчезли деньги. Старые имперки вышли из обращения, а новые кредиты еще не были отпечатаны. Но со всем этим как-то справлялись — волею и талантами все тех же Великих Неизвестных. В первую очередь они распределили среди населения специальные жетоны, с помощью которых можно было получать со складов питание, а также наиболее жизненно необходимые вещи — теплую одежду, обувь, мыло, спички… В первую очередь жетоны получали те, кто был занят на производстве, и родители малолетних детей, но в целом система должна была охватить все население. При таких условиях можно было как-то перебиться без денег, света и отопления. И хотя сытой и благополучной такую жизнь вряд ли можно было назвать, люди все равно радовались. Исчезло ощущение мрака и безнадежности, терзавшее их последние годы старого режима. Появились светлые перспективы и даже некие робкие намеки на стабильность. Однако, чтобы добиться ее, говорили невидимые правители, придется еще немало потрудиться. Предстоит период реконструкции и восстановления промышленности. Кроме того, враг не дремлет. Враг внешний, отброшенный за границы страны, но затаивший лютую злобу и ненависть, и его продажные наймиты, на чьей черной совести диверсии в городах и гарнизонах, перебои со снабжением и нападения на мирных жителей. Поэтому сознательные граждане должны сохранять бдительность, а молодые люди, за исключением тех, кто занят в жизненно важных для экономики областях, — нести службу в обновленных вооруженных силах.

Говорили они это через посредство газет (они снова начали выходить) и по радио — устами дикторов. Телевидение из-за перебоев с энергоснабжением почти не работало. А если б и работало, то никаких публичных выступлений бы не последовало — об этом было заявлено сразу. Власть была взята не для того, чтобы наслаждаться личной славой и почитанием сограждан. Но только для того, чтобы вывести страну из того тупика, куда загнали ее враги и деградировавшие прежние правители. И чтобы доказать, что люди, стоящие во главе страны, ничем не отделяют себя от собственного народа, никто не должен был видеть их лиц.

Впрочем, сообщали СМИ, как только первоочередные задачи будут решены, телевизионное вещание возобновится в полном объеме, и народ увидит свежие сводки новостей о важнейших событиях в стране, победах и достижениях.

Если б еще определиться, какие задачи у нас первоочередные, думал Канцлер. Каждый соратник тянет одеяло в свою сторону, и ведь все правы, массаракш.

Он ехал по главному проспекту Столицы — Державному (его не стали переименовывать, название подходило при любой власти). Когда-то он считался одним из красивейших в стране, но сильно пострадал во время войны. Может, поэтому и пострадал — хонтийцы и пандейцы с остервенением бомбили «символ угнетения и оккупации», хотя никаких стратегических объектов здесь не имелось.

Сейчас обе стороны проспекта вовсю застраивались новыми зданиями — весьма безобразными, по мнению Канцлера. Строили все, кому удалось получить разрешение на работы в центре города. Когда-нибудь, когда у нас будет время на осуществление генерального плана по застройке города, думал Канцлер, мы все это снесем и возведем новые здания. А сейчас… пусть строят. Терпеть развалины в сердце Столицы — тоже не дело, а на генплан пока нет ни сил, ни средств. И то, и другое уходит на более важные задачи. Как это было сказано? — первоочередные.

Сам он первейшей задачей считал даже не восстановление производства, а снабжение. Как бы ни был народ преисполнен энтузиазма, он ничего не построит, если будет валиться с ног от голода. Между тем с сельским хозяйством дела обстояли еще хуже, чем с производством. То есть его просто не было, сельского хозяйства. Ряд военных заводов сумел пережить войну, и на каждом из них можно открыть поточные линии, выпускающие, помимо танков и броневиков, автомобили и трактора. Но куда мы будем эти трактора выпускать? Пахотные угодья уничтожены, земля заражена — радиацией, химией, бактериологическими бомбардировками. Народ из деревень спасается от голода в городах, где можно получить хоть какую-то работу и жетоны на питание. Бывшая «житница Империи» — Хонти — от нас закрыта. Импорт не существует по определению. Была надежда на военную операцию, но… не оправдалась. Впрочем, не факт, что у них там сейчас лучше, чем у нас. Может, даже хуже — раскол Хонти, судя по перехваченным радиопередачам, сохранился. Но этим обстоятельством сыт не будешь. А чем будешь?

Пока что проблему удавалось решать путем реквизиций у представителей крупного капитала и владельцев закрытых при новой власти торговых фирм. Именно у них изымалось продовольствие, которое свозилось на склады и раздавалось населению по жетонам. Но до бесконечности это продолжаться не могло. Массаракш и массаракш, у нас тысячи гектаров забиты оружием, уже не нужным, но еще действующим, ибо управлялось автоматически или дистанционно. А пахать негде. Нужно искать новые угодья… и как-то избавляться от этого орудийного хлама. И это только одна из насущных проблем. Другие, в общем, не менее важны.

Потому что они и в самом деле по-прежнему окружены врагами. Проклятые самопровозглашенцы до сих пор существуют, и опять-таки, нет возможности с ними покончить, по крайней мере немедленно. Официальная доктрина гласила: «Мы не позволим врагу топтать священную нашу землю, но чужая нам не нужна». Правда же состояла в том, что победоносное наступление просто захлебнулось. Основной генератор имел пределы излучения, а временные ретрансляторы на тот момент мало где успели установить за пределами Столицы. Соответственно этому иссякал энтузиазм, двигавший пехотинцами и танкистами. Авиация же была в значительной мере уничтожена, а восстанавливать ее немедленно не имело смысла. Если верить Графу, были случаи, когда пилоты, внезапно вышедшие при наборе высоты из силового поля, теряли управление. Это означало бессмысленные потери и в человеческих ресурсах, и в технике. Чтобы избежать сокрушительного поражения, которое свело бы на нет все достигнутые преимущества, войска пришлось отвести от границ. К счастью, враг, судя по всему, получил жестокий урок. Армии Хонти и Пандеи явно более не рвались в бой. Ни о каких «Объединенной Хонтийской Державе» и «Великой Пандее от моря до моря» больше не было слышно. Вдобавок между ними и территорией бывшей метрополии пролегли пространства, особо сильно зараженные радиацией и создававшие естественные (или, лучше сказать, противоестественные) границы.