Читать книгу "Не гони лошадей - Светлана Алешина"

— Уволю, и не только уволю, но и выпорю, чтоб живого места не осталось. Только потом, когда из больницы выпишут, — пригрозила я. — А пока буду искать настоящий солдатский ремень, вот с такой пряжкой, — показала я руками размер этой самой пряжки.

Роман, не понявший в первую минуту, что я пошутила, заморгал ресницами, стараясь отогнать слезы. А потом расхохотался. И тут же схватился за бок. Смеяться ему было рановато.

На пороге появилась молоденькая медсестра, ровесница Романа. Судя по румянцу, покрывшему лицо нашего курьера, девушка нравилась ему. Когда успел? Надеюсь, его сердечные дела не принесут нам столько неприятностей.

— Время вечернего обхода, сейчас дежурный врач по палатам пойдет, расходитесь, пожалуйста.

Мы попрощались и вышли в коридор.

— Ольга Юрьевна, — догнала меня Муза Иосифовна, — это вам.

Она протянула мне коричневый конверт. Я заглянула внутрь. Пачка долларов.

— Что это? — спросила я.

— Это… ваш гонорар, за Толика, — произнесла она.

— Гонорар? — Я повертела конверт и вернула ей в руки.

— П-простите, мало? — произнесла она растерянно. — Но у меня, к сожалению, пока больше нет. Я обязательно… скажите…

Я вздохнула и терпеливо объяснила:

— Муза Иосифовна, давайте забудем об этом конверте. Я его никогда не видела, вы мне его никогда не давали. А то я обижусь.

— Ольга Юрьевна, но как же…

— Купите лучше на эти деньги что-нибудь Анатолию Аркадьевичу. То, что он очень-очень хотел бы получить. Можно сказать, что человек второй раз родился. А на день рождения принято дарить подарки. А сейчас спрячьте конверт, не смущайте карманников.

Мы отправились в редакцию, там меня ждал сюрприз. Возле здания стоял молодой человек в очках, в куртке из плащевки. Его лицо кого-то мне напоминало. По тому, как он выпрямился при нашем приближении, я поняла — гость к нам.

— Здравствуйте. Вы Ольга Юрьевна Бойкова? — спросил он.

Виктор, стоящий рядом, чуть напрягся. Наверное, думал, что сейчас парнишка достанет пистолет и начнет палить в нас.

Я поздоровалась.

— Ольга Юрьевна, я Павел Коган, мне нужно поговорить с вами.

Я поняла, что это брат Когана, аспирант.

— Пойдемте, наша редакция на втором этаже. Там и поговорим.

— Ольга Юрьевна, я хотел бы сделать заявление. В милицию я не пойду, это вы уж сами… На нашей старой даче в Поливановке скрывается мой старший брат. Он мне вчера звонил, требовал, чтобы я ему привез деньги и одежду. Мне очень тяжело, поверьте, дался этот визит…

Виктор поднялся с дивана и незаметно выскользнул в коридор, наверное, пошел звонить Здоренко. Коган-младшй ничего не заметил, он собирался с мыслями:

— Это еще не все. Я косвенно причастен к гибели профессора Карташева. Его убили по приказу моего брата…

Рассказ Когана-младшего занял довольно много времени, хорошо, что я успела нажать кнопку записи на своем диктофоне. Молодой человек ушел, а я еще раз прокрутила запись и позвонила Здоренко.

— Да взяли мы уже этого мерзавца, взяли. Как только Виктор ваш позвонил, я сразу группу выслал. Спасибо за помощь, — поблагодарил меня подполковник.

— Приезжайте, у меня есть для вас любопытная информация, — ответила я и положила трубку. Разговаривать, ехать куда-нибудь не было сил.

Тем более что срочно в номер нужно было поставить статью, вернее, две. Пока нас не опередили. Через пару дней во всех газетах появится сообщение об аресте Когана и его причастности к убийству Карташева. Если мы сегодня поторопимся, то наш номер будет самым «горячим». Остальным придется довольствоваться перепечатками. «Репортеры подобны дроздам, сидящим на телеграфных проводах. Стоит взлететь одному — и улетают все. Возвращается один — за ним все остальные», — говаривал известный журналист Юджин Маккарти.

Но сначала я наведаюсь к одному очень самоуверенному следователю и поделюсь с ним одной любопытной историей, проливающей свет на некоторые события.

…Эта история началась очень давно. Еще до революции и всех ее потрясений. В одном провинциальном городке давал представление итальянский цирк-шапито. Директор цирка был неудачливым коммерсантом, цирк прогорел. Кормить животных, платить зарплату артистам было нечем. Нужно было как-то возвращаться на родину, в теплую Италию, а денег не было. Пришлось артистам распродавать свои вещи. Среди множества заморских диковинок у артистов оказались две небольшие картины, которые были проданы двум разным людям. Одна из них висит в Третьяковской галерее, а другая до сегодняшнего дня находилась в Тарасове. Вот о ней и пойдет речь.

Картину эту принял за икону богатейший купец Морозов, истинной ценности ее не осознавая. Висела она в купеческом хлебосольном доме и провисела бы так еще не одно десятилетие. Только началась революция, бедные начали грабить и разорять дома богатых. Самых богатых кого в расход пустили, кто за границу удрал, а кто и сам умер от голода, тифа и прочих невзгод. Дом у купца Морозова отобрали, самого его и сыновей извели. Роскошный купеческий особняк переделали под коммунальные квартиры для бедняков. Катерину же, дочь купца Морозова, еще девчонку, на улицу не выгнали. Катерина картину-иконку со стены сняла и спрятала. Жила себе да жила в одной из комнат, все забывать стали, какого она роду-племени.

А тут война началась. Стала Катерина потихоньку вещи продавать, которые сохранились от отцовского наследства. Все продала, осталась у нее одна-единственная вещь, иконка. Решила Катерина продать и последнюю память об отце. Долго мучилась, переживала. Грех ведь икону продавать, но решилась. Понесла знакомому антиквару, который еще ее дедушку помнил. А антиквар этот в молодости рисованием занимался и даже в Италии учился. Признал он кисть великого мастера, сообщил Катерине, что картина ее цены не имеет. Обещал собрать сколько может денег и попросил две недели.

Антиквар не удержался и рассказал своему сыну о картине. А тот решил донос в органы написать, что Катерина в трудную для страны годину скрывает такое сокровище, народное достояние. Антиквар случайно узнал о подлом поступке сына, принес Катерине картину и предупредил женщину. Морозовой удалось скрыться и даже дожить где-то до старости. Во времена «оттепели» она вернулась в Тарасов, разыскала двоюродную племянницу, которая взяла ее к себе. А перед смертью оставила икону ей, так и не сказав всей правды.

Следователь смотрел на меня с откровенной ироний:

— Ольга Юрьевна, вам бы романы писать, только я не понимаю, какое отношение эта старинная история имеет к убийству профессора.

— Потерпите, потерпите, я еще не закончила, сейчас я к нашим дням перейду, — пообещала я, закуривая. Посмотрим, что ты запоешь, голубчик, когда я дойду до конца своей истории.

Молодой историк, выпускник нашего университета, пишет диссертацию о судьбах волжского купечества. Среди документов, дневников, старых архивов он обнаруживает один любопытный донос в ГПУ некоего гражданина, который сообщал о том, что у гражданки Морозовой, «из бывших», есть подлинник Леонардо да Винчи, стоящий огромных денег.