Читать книгу "Черная тропа - Оса Ларссон"

Папа, наверное, не верил в свое счастье, когда мама выбрала его. Ей почему-то казалось, что все происходило именно так: мама выбрала папу, как выбирают плод на дереве.

Ребекку вдруг охватило желание увидеть фотографии мамы. После смерти матери она собственноручно вырвала все ее фотографии из бабушкиного альбома. Запрыгнув в сапоги, она побежала через дорогу к Сиввингу.

Внизу в котельной у Сиввинга висел в воздухе запах жареной колбасы. На полочке на клетчатом кухонном полотенце лежали тарелка, стакан, алюминиевая кастрюля и сковородка вверх дном. Сиввинг лежал поверх заправленной кровати и дремал, уронив себе на лицо газету. На одном шерстяном носке красовалась большая дырка. Это зрелище странным образом растрогало Ребекку.

Белла подскочила и чуть не перевернула стул от восторга по поводу нежданных гостей. Ребекка почесала холку собаки, ритмичное постукивание ее хвоста по полу и радостное поскуливание разбудили Сиввинга.

— Ребекка! — радостно воскликнул он. — Ты уже попила кофе?

Она поблагодарила и, пока он отмерял кофе и насыпал его в кофейник, изложила свою просьбу.

Сиввинг поднялся по лестнице и через некоторое время вернулся с двумя альбомами под мышкой.

— Здесь наверняка найдутся снимки твоей мамы, — проговорил он. — Хотя в основном здесь, конечно, Май-Лиз и дети.

Ребекка стала перелистывать страницы альбома. На одном снимке Май-Лиз и ее мама сидели на шкуре северного оленя посреди снега, щурясь от солнца и улыбаясь в камеру.

— Мы с ней похожи, — проговорила Ребекка.

— Да, — согласился Сиввинг.

— А как они с папой познакомились?

— Точно не знаю, но думаю, что на танцах. Твой папа на самом деле отлично танцевал — если ему удавалось побороть застенчивость.

Ребекка попыталась воссоздать в голове эту картину. Мама в объятиях папы на танцевальной площадке. Папа, получивший заряд смелости из бутылки, гладит ее рукой по спине.

При виде старых снимков ее охватило прежнее чувство — странная смесь стыда и гнева. Гнев — как противоядие от презрительного сочувствия других жителей деревни.

Они называли Ребекку бедной девочкой. И как ей повезло, что у нее есть бабушка, говорили они. Но надолго ли хватит сил у Тересии Мартинссон? Вот в чем вопрос. У каждого есть свои недостатки. Но чтобы быть настолько не в состоянии позаботиться о своем собственном ребенке…

Сиввинг наблюдал за ней со стороны.

— Май-Лиз очень любила твою маму, — сказал он.

— Правда? — Ребекка поняла, что сказала это почти шепотом.

— Им всегда было о чем поговорить, они подолгу сидели тут, за кухонным столом.

«Да уж, — подумала Ребекка. — Такую маму я тоже помню». Она стала искать фотографии, где мама не позировала бы, не улыбалась бы, стараясь повернуться к камере в самом выигрышном ракурсе. Просто кинозвезда Курраваарского разлива.

Два воспоминания.

Воспоминание первое. Ребекка просыпается утром в двухкомнатной квартирке в городе. Они переехали из Курраваары. Папа остался жить на первом этаже в доме у бабушки. Они говорят, что удобнее всего Ребекке будет жить с мамой в городе. Ближе к школе и все такое. Когда она просыпается, в квартире стоит запах только что сделанной уборки. Кроме того, мама переставила всю мебель. Единственный предмет, стоящий на своем месте, — это кровать Ребекки. На столе ее ждет завтрак — свежеиспеченные сконы. Мама курит, стоя на балконе, — лицо у нее радостное. Должно быть, она всю ночь убиралась и перетаскивала мебель. Что подумают соседи?

Ребекка крадется по лестнице бесшумно, как кошка, постоянно озираясь. Если Лайла с первого этажа откроет дверь, она просто умрет от стыда.

Воспоминание второе. На уроке учительница говорит: распределитесь по парам.

Петра: Я не хочу сидеть рядом с Ребеккой.

Учительница: Что за глупости?

Весь класс навострил уши. Ребекка сидит, уткнувшись носом в парту.

Петра: От нее воняет мочой.

Это потому, что у них в квартире нет электричества. Его отключили. Дело происходит в сентябре, так что они пока не мерзнут. Но стирать в машинке невозможно.

Когда Ребекка приходит домой и плачет навзрыд, мама выходит из себя. Она тащит Ребекку с собой на телефонный узел и ругает всех и вся. Там пытаются объяснить, чтобы она обратилась в энергокомпанию, что это не одно и то же, но женщина и слушать ничего не желает.

Ребекка посмотрела на фотографию своей матери. Ее вдруг поразила мысль, что маме на ней примерно столько же лет, сколько сейчас ей.

«Она по-своему старалась», — подумала Ребекка.

Она разглядывала смеющееся лицо женщины, сидящей на шкуре, и ее охватило чувство внутреннего примирения. Словно что-то внутри ее встало на свои места. Возможно, от сознания того, что маме было не так уж много лет.

«А какой матерью была бы я, если бы решила тогда родить ребенка? — подумала Ребекка. — Господи, подумать страшно!»

«Потом мама все чаще стала оставлять меня здесь, у бабушки, в те периоды, когда у нее не было сил мною заниматься. Все летние каникулы я тоже проводила в Курравааре. А здесь все дети были грязные, — подумала Ребекка. — И от всех в той или иной степени пахло мочой».

Ее мысли прервал Сиввинг.

— Послушай, может быть, ты могла бы мне помочь… — начал он.

Сосед всегда придумывал ей какое-нибудь дело. Ребекка подозревала, что это объяснялось не столько тем, что он сам нуждался в помощи, сколько тем, что он хотел помочь ей. Немного физического труда — как способ избавиться от размышлений. Сейчас он хотел, чтобы она забралась на крышу и счистила свисающий сугроб.

— Понимаешь ли, он в любой момент может обвалиться, и вдруг так случится, что Белла окажется под ним? Или я сам забудусь и встану внизу.

В вечерних сумерках она забралась на крышу дома Сиввинга. Наружное освещение в его дворе мало что давало. Мела пурга. А слой застывшего старого снега был твердым и скользким. Веревка вокруг талии и лопата в руках. Сиввинг тоже взял лопату, но лишь для того, чтобы на нее опираться. Он показывал пальцем и выкрикивал советы и указания. Ребекка делала все по-своему, и его это раздражало, ибо его способ был самый лучший. Все в их отношениях было, как положено.

Спускаясь с крыши, она почувствовала, что взмокла. Но это нисколько не помогло. Когда дома она встала под душ, мысли о Монсе вернулись. Она взглянула на часы — только девять.

Нужно занять мозг работой. Лучше всего сесть за компьютер и поискать еще информацию об Инне Ваттранг.

Без четверти десять в наружную дверь домика Ребекки постучали. Снизу раздался голос Анны-Марии Меллы:

— Есть кто живой?

Ребекка открыла дверь квартиры на втором этаже и крикнула: