Читать книгу "Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор"

В саду Фрэнк свернул с тропинки и нырнул в путаницу высокой травы и сорняков. На бегу он размахивал руками и вскидывал ноги с безумной и счастливой несдержанностью. Под его ногами взлетали серебристые брызги росы. Он напоминал мальчика, освобожденного от уроков.

— Кря, — кричал он. — Кря-кря!

Перед ним лежала безмятежная гладь мельничного пруда. Фрэнк не замедлил бега. Оказавшись на краю, он неуклюже нырнул и ударился о воду с такой силой, что волны докатились до противоположного берега. Водоплавающие птицы в ужасе взметнулись в воздух, хлопая крыльями.

— Мистер Олдершоу! — крикнул Холдсворт. — Мистер Олдершоу!

Через несколько секунд мальчишка вынырнул на поверхность ярдах в десяти от берега. Он повернулся на спину, наполовину погрузившись и шлепая руками и ногами.

— Кря-кря!

— Пожалуйста, выходите, — взмолился Холдсворт. — В воде могут таиться водоросли или иные опасности. Я не смогу вас спасти… я не умею плавать.

Фрэнк перестал бултыхаться и крякать. Он уставился через водную гладь на Холдсворта.

Мария тоже не умела плавать, как, собственно, и Джорджи. И потому вода проглотила их с головой и выплюнула на поверхность, лишь высосав жизнь до капли.

А Сильвия Уичкот умела плавать? Или она утонула точно так же, как сейчас утонет Фрэнк?

Холдсворт открыл рот, но не смог выдавить ни звука. Он жадно глотал воздух, но никак не мог надышаться. Грудь пронзило множество булавочных уколов. Тяжелое серое небо давило. Господь всемогущий, он тонет в воздухе.

Фрэнк перевернулся на живот и лениво поплыл к берегу. Внезапно мир вновь стал нормальным. Тяжело дыша, Холдсворт шагнул вперед и протянул руку. Фрэнк взял ее и вылез из воды.

— О господи, — зубы Фрэнка стучали, — до чего же холодно!

Остаток первого дня на мельнице Холдсворт и Фрэнк Олдершоу кружили друг вокруг друга, как животные, которые незнакомы, но вынуждены делить одно и то же ограниченное пространство. До сих пор Холдсворт следовал велению здравого смысла или инстинкта. Он не сомневался, что извлечение Фрэнка из заведения доктора Джермина послужит Фрэнку во благо, а значит, и во благо ему самому. Но теперь он не был в этом уверен. Более того, он ни в чем не был уверен.

Поведение Фрэнка было непредсказуемым. Он скакал вокруг, как большой и энергичный щенок, неизбежно напоминая Холдсворту Джорджи, когда тот перевозбуждался. Фрэнк фальшиво пел, мешая застольные песни с детскими стишками и порой накладывая слова одних на мелодии других. Он ел все, что ему предлагали, закидывая еду в рот, как будто в Барнуэлле его морили голодом. Он пресекал или, точнее, игнорировал любые попытки ему указывать. Время от времени он засыпал на ходу — опять же, как Джорджи — за столом, положив голову на руки, на траве в саду или булыжной кладке во дворе, на кухонном полу в углу у каменной раковины.

Малгрейв не говорил и не делал ничего, что не относилось к его непосредственным обязанностям. Он ждал распоряжений Холдсворта, а когда получал их, повиновался споро и вполне умело. Он избегал оставаться с Фрэнком наедине, хотя тот игнорировал его так же, как и Джона. Малгрейв был хорошим слугой и никчемным союзником.

Кроме них в доме обитал лишь один рыжий кот. В отличие от мужчин, его, казалось, совершенно не беспокоила странность обстоятельств. Он лез ко всем с одинаковым обезличенным энтузиазмом. Он требовал, чтобы его ласкали и кормили. Холдсворт немало смутился, когда заметил, что гладит животное, запрыгнувшее к нему на колени, и даже дал ему кусочек мяса со своей тарелки. Когда Холдсворт спихнул кота на пол, тот запрыгнул на колени к Фрэнку, и тот рассеянно погладил его, совсем как Холдсворт до него.

Однажды, когда кот снова лежал на коленях у Фрэнка, ему стало скучно. Он спрыгнул на пол, прошествовал на кухню и принялся донимать Малгрейва. Джип не нуждался в его внимании и дал животному пинка. Кот завопил от боли и удивления. Это неожиданно повлияло на Фрэнка, который наблюдал за происходящим через открытую дверь.

Он резко встал, уронив стул. Кот кругами бегал по кухне, охваченный паникой.

— Оставь его, — сказал Фрэнк скрипучим, заржавевшим голосом. — Пусть ходит, где хочет, слышишь?

Малгрейв поклонился, подошел и поправил стул. Фрэнк нахмурился. Он выглядел озадаченным, как будто не понимал, что случилось. Он сел на стул, не глядя, на месте ли тот. Кот снова запрыгнул к нему на колени и громко заурчал.

24

С мистером Уичкотом никогда заранее не знаешь.

Ранним утром четверга Огастес урывками проспал около двух часов на стуле, приставленном к умирающему огню кухонного очага. Даже во сне он слышал звон колокольчика над кухонной дверью. Однако его так и не позвали, и он продремал до пяти утра, пока не спустилась судомойка.

Девушка, практически слабоумная, вдохнула жизнь в огонь и устроила ужасный грохот, ставя нагреваться кастрюли с водой. Один за другим, в порядке старшинства, потянулись другие слуги: косоглазая служанка, старик, который все хуже и хуже ухаживал за садом со времен двоюродного дедушки мистера Уичкота, и, наконец, повариха, величественная, но вечно недовольная особа, которая отрабатывала последние дни перед тем, как уволиться. Никто из слуг не любил день после клубного обеда. Предыдущий был полон тяжелой работы, но зато нарушал привычный порядок, и несомненно, возбуждал. Полон незнакомых лиц и соблазнительной надежды на забытую мелочь или неожиданные чаевые. После, однако, наступала неприятная пора уборки.

Чуть позже восьми прозвенел колокольчик мистера Уичкота. Огастес отнес наверх кувшин с теплой водой. Вернувшись через полчаса с чаем и булочками на подносе, он обнаружил, что кувшин даже нетронут. Мистер Уичкот сидел на кровати в халате и что-то записывал в блокноте. Он жестом велел мальчику оставить поднос на тумбочке. Выполняя распоряжение, тот опустил глаза и увидел, что хозяин составляет колонку цифр, напротив которых стоят какие-то слова.

Через час в переднюю дверь постучали. Огастес открыл дверь миссис Фиар. Ее служанка Доркас следовала за ней в двух шагах.

Миссис Фиар вошла в прихожую, суровая, как маленькая черная туча на ясном синем небе.

— Где твой хозяин? — спросила она воздух перед собой.

Огастес поспешил открыть дверь кабинета. Мистер Уичкот уже вставал. Миссис Фиар сказала, что привела с собой служанку: девчонка так ленится дома, что немного работы ей не повредит.

Уичкот повернулся к Огастесу и протянул ему ключ.

— Бери девчонку и иди в павильон. Я хочу, чтобы все было вычищено, выметено, вылизано и стояло на своих местах.

Огастес поклонился и повернулся, полагая, что это все.

— Погоди. Иди сюда, — Уичкот возвышался над мальчиком. — В павильоне должны работать только ты и служанка. Ты в ответе за это, как и за все остальное. А теперь иди.

Мистер Уичкот держал павильон на замке. Если верить поварихе, это потому что в нем творились распутные и нечестивые дела, в особенности по ночам клубных обедов, так что предостережение хозяина было вполне ожидаемым. Повариха сказала, что сама не сунется туда даже за все сокровища мира, что от мистера Уичкота кровь стынет в жилах, вот почему она решила уволиться; а также из-за смерти несчастной хозяйки (храни Господь ее душу), нечестивых развлечений хозяина и его друзей и (самое главное) его неспособности платить слугам вовремя. Еще повариха сказала, что если от мистера Уичкота кровь стынет в жилах, то от миссис Фиар она и вовсе замерзает и превращает сердце в кусок льда; и повариха была права.