Читать книгу "Кот, который приезжал к завтраку - Лилиан Джексон Браун"

— Не захотите ли, ребятишки, сыграть в числа? — спросил он.

Коко был в хорошей форме. Первые костяшки, которые он смахнул со стола, расшифровывались как дождик. Следующие как залив (любимое слово кота), который можно было перетасовать в звали.

— Если метеоролог не ошибся, то завтра в водопроводной системе горы Олимп будет протечка.

После этого слова в основном пошли привычные: идейка, лезвие, балка, железка, лаз (или зал), вёл (или лев).

Потом на пол свалилось пять любимых костяшек Коко: 6/6, 0/1, 5/5, 5/6 и 1/0. Квиллер, как обычно, расшифровал их: лайка. Особо важного в слове лайка не обнаружилось до следующего хода, который содержат 6/5,1/0, 4/6, 6/5 и 0/1. Слово с самого начала было у кота излюбленным. Дрожь пробежала по Квиллеровой верхней губе. До него впервые дошло, что лайка может быть перетасована и расшифрована как кайла. Он поспешил вон из комнаты и сбежал вниз, чтобы взглянуть на крыльцо. Лаз под крыльцо вентилировался при помощи решетчатых деревянных панелей. Он отыскал Ника, вешавшего оконные ставни на южной стороне здания.

— Как бы нам попасть под крыльцо? — спросил он. — Я хотел бы взять Коко на поводок и дать ему взглянуть на ступеньки изнутри.

— С каждой стороны крыльца есть снимающиеся панели. Нужен мощный фонарь, а может, и два. Я пойду с тобой.

Квиллер никогда не путешествовал с сиамцами, не прихватив с собой их шлеек. Юм-Юм питала к этой идее отвращение, но Коко всегда нравилось ходить в сбруе.

Внизу Ник сдвинул входную панель и держал наготове два фонаря на батарейках.

— Это выстрел наудачу, — сказал Квиллер, — но мы можем и отыскать свидетельство намеренной порчи. — Сначала он позволил Коко побродить по крыльцу, освобожденному теперь от качелей и кресел. Кот несколько минут бесцельно принюхивался, а потом пошёл прямо к третьей ступеньке сверху. — Он знает ненадежное место. Давай заползём под низ.

Он первым полез за Коко, который указывал путь. Ник полз за ним со вторым фонарем. Они долго ползли по сырому песку, обломкам и скелетам мелких животных. Продвигались медленно — Коко отвлекало множество предметов, вызывавших кошачий интерес. Когда добрались до ступенек, Ник посветил фонарем вверх, на новую конструкцию — обработанное дерево, прочно скрепленное, сколоченное гвоздями, но кота интересовал только песок под ногами. Там виднелись отпиленные бруски и новые оцинкованные гвозди, оброненные плотником. Были там и куски ржавых гвоздей, и ещё что-то, полупогребенное в песке. Коко принялся рыть и отрыл это — лезвие старой кайлы из ножовки. У Квиллера усы ощетинились, когда он вспомнил домино: лезвие, железка и кайла.

— Ну, видишь? — сказал он Нику.

— Парочка ударов такой штуки рассекла бы ржавый гвоздь, как кусок пирога.

— Не трогай её. Это наша улика, — сказал Квиллер. — Знаешь, Ник, когда перестраивали мой яблочный амбар, там в обшивке столетней давности были ржавые гвозди, и плотник рассекал их металлической ножовкой. Они ломались, как хлебные палочки.

— А кто рассекал гвозди у нас под ступеньками?

— Давай выберемся отсюда.

Они выползли наружу, таща упирающегося кота. Ник хотел закончить вешать ставни. Квиллер спешил ещё раз взглянуть на записи очков домино, которые сохранил. И наведаться на почту, пока она открыта.

Наверху Юм-Юм приветствовала вернувшегося героя разного рода деяниями: он принес с собой запах неизреченных тайн. Коко, освобожденный от кожаных пут, провёл полчаса, повсеместно отмывая шкурку. Квиллер проверил записи слов и чисел, чтобы подстегнуть деятельность серых клеточек.

Лев (или вёл) мог указывать на средневековое название сплава с ядовитыми из-за присутствия свинца свойствами или намекать на поводок, при помощи которого кот их вёл. Слова с «К», «Л» или «Ж» отражали у Коко предпочтение выигрышных по очкам костяшек. В основном же он предпочитал дубли вроде 1/1, 2/2, 3/3 и 4/4, внушавшие чувство порядка и равновесия.

Вслед за тем Квиллер проверил свою тасовку букв. Лайка стала кайла, зал — лаз; залив (или звали) появлялся в списке ежедневно. Почему? Потому что Коко нравились 4/5 и 6/6? Эти буквы, понял теперь Квиллер, можно было перетасовать и в вазли, то есть в сорт капусты, который он недолюбливал, и в фамилию местной семьи. Кто-то ведь сказал, что Биллы, Лоусоны и Вазли попадаются по всему острову.

— Йау! — От тона Коко Квиллеровы усы снова ощетинились.

Он взглянул на часы. Нельзя было терять ни минуты.

— Сразу же и вернусь, — сказал он сиамцам, которые смотрели на него с постоянным своим выражением: «Ну так что же?»

В отделе доставки почтовый клерк, столько раз разочаровывавший Квиллера, был счастлив вручить ему два почтовых отправления. Открытку он прочёл немедленно. Она была написана в обычном телеграфном стиле Полли:

Чудесная деревня. Множество птиц. Сара — прелесть! Она помогла мне принять очень важное решение. Подробности позже. Прибываю в аэропорт в пятницу, в 7.35.

С любовью — Полли

Подозрения Квиллера подтверждались. Так вот оно! Он смиренно пыхнул себе в усы. Это вызовет перемены в его жизни. Без Полли ничто не останется по-прежнему.

Другое почтовое отправление оказалось письмом в конверте отеля Грушевого острова с буквами Д. С, написанными чернилами вместо обратного адреса. Он сунул послание в карман. В этот миг, при таких обстоятельствах, — что ему было за дело до полного имени Нуазетты?

Глава семнадцатая

Квиллер был слегка подавлен, когда помогал Нику вешать ставни на окна гостиницы.

— Они полностью затемняют комнаты, — сказал Ник, — так что оставим в каждой комнате по одному неприкрытому окну — до последней минуты. После этого мы будем жить при искусственном свете, словно заключённые в тюряге, — если только не прекратится подача тока. А это значит — ни ламп, ни воды, ни холодильников. Мы наполняем водой ванну, а также несколько пятигаллоновых кувшинов — для питья. У Лори есть походный примус, который вполне годится для разогревания консервов и кипячения кофе, но это почти все. Радио работает на батарейках, и у нас уйма керосиновых ламп и фонариков, но это будет не очень приятно. Если ты не захочешь остаться, Квилл, я пойму, перевезу тебя обратно на материк, пока озеро ещё спокойно.

— Я остаюсь, — сказал Квиллер.

— О'кей, но не говори потом, что я тебя не предупреждал. Если будешь звонить кому-нибудь на материк, скажи, что мы на высоком месте, а здание прочное, построенное из огромных балок и толстых досок. Никаких временных конструкций.

Квиллер принял предложение и позвонил в редакцию газеты. Было облегчением обнаружить, что Райкера нет в здании. Редактор устроил бы ему разнос, пытаясь повлиять на его решение. Что бы ни предполагал делать Квиллер, старый друг настаивал, будто это слишком опрометчиво, слишком непрактично, слишком фривольно и слишком дорого.