Читать книгу "Падение, или Додж в Аду. Книга первая - Нил Стивенсон"

До сей минуты старички в парикмахерской и мамаши под навесом для пикников видели их внедорожник как «Лендкрузер» старой школы без всяких опознавательных знаков, если не считать мертвых насекомых на решетке радиатора – свидетельство, что машина проделала много миль с тех пор, как последний раз заезжала в мойку. Теперь она засветилась значками. Они узнали, кто прибыл в город, и получили временный ограниченный доступ к следу Софии в соцсетях. Однако то, как подавалась эта информация – цветовая схема, палитра текстур, шрифты, особенности графического интерфейса, звуковые ориентиры, в общем, весь дизайн, – было ее персонализированное. Еще до того, как она открыла дверцу автомобиля и ее прическа, одежда, аксессуары позволили определить ее как «приезжую», то же самое предвозвестил для всех, кто в очках, цифровой полумрак режима семейной встречи.

– Давайте посмотрим сквер, – предложила она. – Это ненадолго.

– Да, он крохотный, – сказал Фил.

– Я не об этом, – рассмеялась София. – Я хотела сказать, мои родичи будут тут до того, как вы успеете заскучать.

Четверка, идущая через улицу к скверу, привлекла бы взгляды зевак, если бы зеваки не освоили более современные технологии, позволяющие пялиться скромно, а именно – изучать то, что София сейчас предоставила в открытый доступ. Принстонцы, не сговариваясь, направились к башне в центре. Она была из того же светлого песчаника, что здание суда, и представляла собой двухэтажное декоративное сооружение с площадкой наверху, обнесенной зубчатым парапетом. Стальную дверь, выкрашенную в казенный зеленый цвет, поколения скучающих местных ребят пытались высадить ударом ноги, а не преуспев в этом, увековечивали на ней свои ценные соображения, кто и что тут полный отстой. Табличка рядом с дверью повторяла то, что принстонцы уже увидели через очки: башню воздвигло в эпоху Великой депрессии Управление общественных работ[18] руками людей, которые иначе ничего бы не делали. Такие историко-политические подробности умным студентам вроде бы следовало знать, так что они прошли по гиперссылке и с минуту читали про УОР. Мертвые темы «Википедия» освещала вполне прилично, а за долгие годы ИИ успели проверить материал на предмет ошибок.

Дальше Джулиан и Фил принялись наперебой зачитывать палимпсест слатшейминга на двери с удовольствием, демонстрирующим задержку социального, а то и морального развития, которую дорогостоящее образование Софии позволяло различить и проанализировать, но не исправить.

– Что у нас в программе? – спросила Анна-Соленн так громко, что мальчики заткнулись.

– Цветы на могилы, – ответила София.

– Пошли, – сказал Фил, – а то тут полный отстой.

Он вынес свой вердикт почти серьезным тоном, одновременно давая понять, что выражает чувства всех мальчишек, царапавших ключами ругательства на зеленой краске.

– Существенно, чтобы это видели, – сказала София.

– Потому что, – подхватила Анна-Соленн, заканчивая ее мысль, – люди в могилах…

– Мертвые, – сказал Джулиан, поднимая очки на лоб. – И ничего не узнают.

София краем глаза заметила какое-то мигание и, повернув голову, увидела, что на пустую парковку осторожно въезжает огромнейший внедорожник в пыли и раздавленных насекомых. Визуальные клейма на нем и над ним сообщали, что внутри находится Пит Борглунд, пятидесяти шести лет от роду, второй муж Карен Борглунд, старшей дочери Элис.

– Родственник? – Фил задал этот вопрос, исключительно чтобы поддержать вежливый разговор. Настройки конфиденциальности у новоприбывшего были абсолютно убогие; Фил в несколько движений мог бы проследить генеалогию Пита Борглунда вплоть до Митохондриальной Евы.

– Ага, – ответила София.

– Дядя? Кузен? – спросил Джулиан.

– Вопрос на миллиард долларов, – заметила София.

Фил тихонько хмыкнул. Не зло, а скорее просто намекая: «Я ознакомился с твоей запутанной семейной историей».

– По совету маминых адвокатов, – сказала София, – я буду обращаться к нему «кузен», а не «дядя».

Остальные глянули на нее, пытаясь разобраться, шутит ли она. София не стала давать им подсказок. Иногда шутка и правда жизни смыкаются без зазора.

– София! – издали крикнул Пит, тактично избегая опасных слов.

Пит наконец сдался перед неизбежным: закрыл свою адвокатскую практику в Сиу-Сити и переехал сюда управлять капиталом Джона и Элис – работа на полную занятость, учитывая, что Элис умерла миллиардершей.

– Пи-и-ит! – с преувеличенной радостью крикнула София.

Они не виделись лет пять. София двинулась к Питу, морально готовясь к неловкому танцу объятия, которое не объятие. Однако Пит спас положение, еще на расстоянии десяти шагов протянув руку. Он был очень светлый блондин, краснолицый, дородный, в костюме с галстуком, несмотря на то что работал один в деревенском доме.

– Как жизнь в Принстоне? – спросил он. Что было совершенно обычным началом разговора, но София услышала это как: «Слышь, девонька, у тебя все в шоколаде».

– Отлично, – сказала она, пожимая ему руку. – А как управление капиталом?

Встречный вопрос содержал слегка ехидный намек, и Пит принял его с натужной улыбкой.

– Неиссякаемый источник хлопот. Почти как работа фермера.

Он выпустил ее руку, и они мгновение смотрели друг на друга. София почувствовала, что не в силах его ненавидеть.

– Приятная неожиданность, – сказал он. – Некоторым твоим… кузенам, или кто они тебе… следовало бы поучиться у тебя защите конфиденциальности. Я волнуюсь, когда они едут в колледж и там люди узнают, кто они.

София только кивнула:

– Мы с друзьями решили заглянуть сюда по пути к побережью. Я подумала, что могу хотя бы положить цветы на могилы бабушки… и Элис.

Вот. Она это сказала. Мамин адвокат в Сиэтле и тот не сформулировал бы лучше.

Пит кивнул:

– Почту за честь тебя отвезти. Или можешь вместе с друзьями ехать за мной. Здесь всего миля.

– Одна запятая две.

Пит в некотором смущении отвел взгляд.

– Мы будем очень рады, если ты нас отвезешь.

Пит тихонько вздохнул. И это был вздох облегчения.

14

Анна-Соленн, Фил, София и Джулиан знали и готовы были признать, что они как студенты Принстона принадлежат к элитной касте. Когда-нибудь они заработают миллионы или миллиарды, если сознательно не сделают другой выбор, и, даже если окажутся художниками-наркоманами в гетто, у них останется незримая «подушка безопасности». Так что друзья Софии были почти пугающе вежливы с местными: с Питом Борглундом и дальше, в течение дня, с Карен, с мексиканцем – кладбищенским сторожем, с дальними родственниками, помощниками Пита и уважаемыми соседями, которые сопровождали их в экскурсии по дому и по оврагу, где мальчики Фортрасты когда-то палили из настоящих ружей.