Читать книгу "Реваншист. Цвет сакуры – красный - Борис Орлов"

Дедушка знает, что говорит: он бывал в России, ещё когда северянами правил глупый и плохой император. Русские братья его потом расстреляли. И правильно сделали! Всем известно, что дед Товарища Его Божественного Величества уже тогда поддерживал Великое Небесное Учение Маркса и Ленина. Он помогал северным революционерам, а глупый и злой русский император объявил за это Японии войну. Которую сам же и проиграл. Конечно, если северные братья не желали воевать с нами – какая же может быть война? На одном из собраний нашей ячейки КИМ агитатор из Токио рассказывал нам про отважного русского адмирала, который, не желая идти против воли своего народа, сам направил свой броненосец на мины и погиб как герой. Офицеры императорской армии, разделявшие его убеждения, сложили стихи, посвящённые герою, и с почтением передали их русским[155].

Бабушка вспугнутой курицей бегала по дому, выискивая, что бы ещё дать мне с собой. Сунула в ои мешок лапши, поставила горшочек с натто[156], завернула в чистую тряпицу несколько сухих рыбёшек.

– Надо тебе ещё риса насушить, – сказала она раздумчиво и тут же кинулась искать моё кимоно.

Кимоно у меня не новое. Ещё мамино. Зато красиво расшито цветами и птицами. А поверх него бабушка положила старинный оби[157], доставшийся ей в наследство ещё от её бабушки. Парчовый, затканный сложным узором. Сверху новенькие таби[158]. Я посмотрела на них и пожалела, что у меня нет настоящих гэта[159]. В соломенных сандалиях с кимоно… Всем сразу станет понятно, что я – бедная. Ладно, у меня припрятано целых пять иен – куплю в городе.

Но бабушка заметила мой тоскливый взгляд и напустилась на меня:

– Нечего, нечего! Знаю я, о чём ты думаешь! Никаких гэта тебе не нужно. И так долговязая уродилась, в отца пошла. Ещё только гэта не хватает! Кому ты такая будешь нужна? Если Ворокофу-сан захочет найти шест для крыши – он его в лесу вырубит. Вот варадзи[160], совсем новые. Надевай и не думай о глупостях!

От таких слов слезы на глаза навернулись. Я что, виновата, что высокой уродилась?

Братьев дедушка отослал. Дзиро – к дядюшке Эно, взять в долг его замечательного саке. Это для Исиро и его друга. А Сэберо – в колхозную лавку, за сладостями. Дедушка велел ему купить полкилограмма амэ[161] и столько же сёгато[162] и пригрозил выпороть, если только братец съест хоть кусочек.

Только мама сидела рядом со мной и ничего не говорила, а лишь гладила меня по волосам.

Я видела, что она еле-еле удерживается от слез, но никак не могла понять: от горя предстоящей разлуки или от радости, что нашёлся жених для меня, эти слезы?

Ночью я никак не могла заснуть. Ворочалась, устраивалась поудобнее, но сон так и не шёл. Ведь я всё время думала о женихе. Конечно, Исиро – хороший и заботливый брат и нашёл мне хорошего человека. Но что будет, если я ему не понравлюсь?

А рано утром меня разбудила мама, накормила на дорогу вкусным поджаренным на масле хлебом и рисом с мисо, а когда взошло солнце, я уже тряслась в кузове колхозного грузовичка по дороге в наш маленький городок Асахи[163]…

* * *

Соединённую стрелковую опять перебросили. На сей раз в Харбин. Здесь нашлись хорошие казармы, и сейчас Всеволод сидел в красном уголке и читал. Рядом боец Христенков тщательно вырисовывал цветными карандашами заголовок «ильичёвки»[164], пыхтя от натуги и усердия. Несколько раз он уже бросал на командира умоляющий о помощи взгляд, но все было напрасно: Волкова целиком поглотила статья о событии полугодовой давности.

В феврале 1922 года пять государств подписали Вашингтонское соглашение об ограничении гонки вооружений на море[165]. В это время в Японии на верфях ВМФ в Йокосуке и Куре, «Кавасаки» в Кобе и «Мицубиси» в Нагасаки были заложены линейные крейсера проекта «Амаги», два из которых теперь предстояло уничтожить, а ещё два перестроить в авианосцы. «Амаги» и «Акаги» решили перестраивать, а остальные два – «Атаго» и «Такао» – разбирать на стапелях. Вот только с разборкой земляки Исиро Танака решили не торопиться и, как выяснилось, правильно сделали.

В 1925-м начались переговоры между Японией и СССР о строительстве кораблей для Советского флота. Советская сторона приобрела недостроенные корпуса «Атаго» и «Такао» с тем, чтобы закончить их в качестве танкеров. Правда, надо полагать, что в договоре имелись ещё и секретные статьи, согласно которым Япония поставляла СССР тяжёлые орудия и броневые башни «для использования в интересах береговой обороны».

Короче говоря, во Владивостоке принялись за достройку двух линейных кораблей, причём совсем не в качестве танкеров: на кой чёрт танкеру пять броневых башен с пушками 410-мм калибра каждая? В Советскую Россию бесконечным потоком тянулись броневые листы и части энергетических установок, приборы управления огнём и механизмы башен главного калибра и прочая, прочая, прочая. А так как достраивать такие посудины во Владике, если уж откровенно, было некому, то в город прибыли ещё и японские корабелы.

Тут Всеволод с трудом удержался от смеха, представив себе, как именно размещали товарищей японцев в относительно небольшом городе. Да ещё учитывая отечественную безалаберность! Впрочем, из статьи следовало, что кораблестроителей разместили, и даже – с относительным комфортом. Их распихали по морским казармам, а морячки перешли на свои посудины. «Как всегда больше всех достаётся нашим, – подумал парень. – Ну правильно: бей своих, чтоб чужие боялись!» И принялся читать дальше.