Читать книгу "Писатель как профессия - Харуки Мураками"

Кроме того, в Японии и странах Восточной Азии «модернизма», который должен был предшествовать постмодернизму, не существовало как такового. Иначе говоря, разделение между субъективным и объективным миром, возможно, не было столь логически очевидным, как в западном обществе. Однако, поскольку разговор уходит в сторону, я бы предпочел поговорить об этом в другой раз.

Еще одна важная причина того, что мои произведения имели успех за границей, – это прекрасные переводчики, встретившиеся на моем жизненном пути. Так, во второй половине восьмидесятых ко мне обратился скромный молодой человек, американец по имени Альфред Бирнбаум. Он сказал, что ему очень нравятся мои произведения, и спросил, не возражаю я ли против того, что он отобрал несколько небольших вещей для перевода и уже взялся над ними работать. «Конечно, конечно. Пожалуйста». Я не возражал. Постепенно у него набралось довольно большое количество неопубликованных переводов, с которых через несколько лет началась история моих профессиональных отношений с «Нью-Йоркером». Альфред также перевел для KI «Охоту на овец», «Страну Чудес без тормозов и Конец света» и «Дэнс, дэнс, дэнс». Он был очень способным переводчиком, большим энтузиастом этого дела. Если бы тогда он ко мне не обратился, я бы, наверное, еще не скоро задумался о переводе моих произведений на английский, потому что не считал, что уже дорос до такого уровня.

Потом меня пригласили в Принстон, и я на время поселился в Америке. Там я познакомился с Джеем Рубином. В то время он являлся профессором Bашингтонского университета, а позднее работал в Гарварде. Он был отличным специалистом по японской литературе, известным своими переводами Нацумэ Сосэки. Рубин тоже заинтересовался моими произведениями и предложил что-нибудь перевести. «Когда представится случай, обращайтесь», – сказал он мне. Я в ответ попросил его сделать перевод каких-нибудь особенно понравившихся ему рассказов. Он отобрал несколько штук, перевел и прислал мне. Это был превосходный текст. Но самым интересным мне показалось, что он выбрал вещи, которые сильно отличались от взятых Альфредом. Удивительным образом не было вообще никаких пересечений. Тогда я понял, что очень важно, чтобы было несколько переводчиков.

Джей Рубин был могучим переводчиком, и переведенный им (на тот момент мой последний) роман «Хроники заводной птицы» в значительной степени, как мне кажется, упрочил мои позиции в Америке. Если вкратце, то Альфред практиковал свободный, вольный перевод, а Джей – точный или, как его еще называют, эквивалентный. И у того и у другого подхода есть свои особенности, но в любом случае в то время Альфред как раз был очень занят на основной работе и не мог переводить крупные вещи. Я очень благодарен Джею за то, что он так вовремя появился! Кроме того, «Хроники заводной птицы» (по сравнению с моими ранними произведениями) были очень тщательно структурированным произведением, и мне кажется, что Джей, который переводил методично и дословно, в данном случае подходил больше. Что мне нравилось в его переводе, так это комедия – чистый юмор как он есть. В общем, он был не совсем буквалистом.

Есть еще Филипп Гэбриэл и Тед Гуссен, оба – искусные мастера перевода, которые поначалу тоже сами заинтересовались моей прозой. Их я также знаю уже очень много лет. Все мои переводчики вначале сами обращались ко мне – либо предлагая что-нибудь перевести, либо уже работая над переводом какой-нибудь из моих вещей. Я очень им за это благодарен. Благодаря встрече с ними и сложившимся между нами отношениям я приобрел единомышленников, найти которых по жизни не так-то просто. Я и сам переводчик и знаком с радостями и горестями этого дела не понаслышке. Поэтому я стараюсь поддерживать с переводчиками постоянную связь и, если у них есть сомнения или вопросы, всегда с радостью им отвечаю. По возможности стараюсь помогать им в том, что касается условий работы.

Если вы попробуете, то сами убедитесь: перевод – это тяжелый труд, требующий много времени и сил. Но это только с одной, технической стороны. А есть и вторая. Перевод – это общение: обмен мнениями, разумный диалог. Для писателя, который стремится выйти к иностранному читателю, переводчик – это важнейший партнер. Найти такого партнера-единомышленника – это чрезвычайно важная задача. Даже если переводчик – первоклассный профессионал, но в чем-то главном вы не сходитесь или просто не понимаете друг друга, хорошего результата не ждите. Вы только измучаетесь оба, и все. Если в переводчике нет любви к переводимому тексту, то из приятного дела все превратится в тягостную, обременительную работу.

Еще кое-что, о чем, наверное, излишне упоминать: за границей, по крайней мере в Америке и Европе, отдельная личность имеет очень большое значение. Особо не вникая, но зато вежливо извинившись, переложить все на кого-нибудь, чтобы он за тебя отдувался, не получится. На каждом этапе нужно брать на себя ответственность, делать очередной выбор. Это отнимает очень много времени, требует определенного уровня владения языком. Понятно, что некоторые базовые вещи может сделать литературный агент, но у него, кроме тебя, есть и другая работа, а если ты вдобавок пока еще никому не известный, не приносящий дохода автор, то до тебя и твоих дел у агента редко руки доходят. Поэтому ты должен заниматься своими делами по большей части сам. В Японии меня уже более или менее знали, но за границей, разумеется, о моем существовании никто не подозревал. За исключением отдельных людей из издательского бизнеса и нескольких суперначитанных товарищей, обычные американцы знать обо мне не знали и даже имени моего выговорить не могли. Для них я был «Мьюраками». Но это только раззадоривало меня. Мне хотелось проверить, на что я способен в условиях совершенно неосвоенного рынка и ситуации «чистого листа». Я чувствовал, что сначала придется действовать решительно, брать на таран, торпедировать.

Если бы я остался в Японии, где меня уже знали как автора романа-бестселлера «Норвежский лес» и где один за другим мне поступали заказы, то при желании можно было очень прилично зарабатывать. Но я уехал из этих благоприятных обстоятельств в другие, где обо мне никто не знал и где нужно было заново своими (по большей части) силами что-то доказывать. Я хотел посмотреть, насколько буду востребован на неяпонском литературном рынке. Это стало моей целью, моей личной идеей фикс. Я смело вступил в борьбу под боевыми знаменами такой идеи, и я вижу, что это стало для меня полезным опытом. Все это дало мне возможность не потерять боевого задора и продолжать покорять новые горизонты, а для человека творческого необычайно важно сохранять эту способность. Если все время оставаться на одном насиженном месте (в метафорическом смысле), если не менять обстоятельств, то творческий задор блекнет, сходит на нет. Мне повезло в нужный момент подыскать подходящую цель и реализовать свои здоровые амбиции.

Я не умею выступать и вообще не очень люблю публичность, такой уж у меня характер, но, находясь за границей, я не отказываю в интервью и если вдруг становлюсь лауреатом какой-нибудь премии, то произношу речь на церемонии награждения, соглашаюсь на проведение лекций и публичных чтений. Я делаю это не так уж часто и не так уж помногу (по крайней мере за границей я считаюсь не слишком публичной персоной по сравнению с другими писателями), но стараюсь, как могу, расширяю границы своего эго, пытаюсь смотреть не внутрь себя, а наружу. Хотя я не очень силен в разговорном английском, высказывая свое мнение, я стараюсь всегда обходиться без переводчика. В Японии, за редчайшим исключением, я ничего такого не делаю. Поэтому меня часто обвиняют в двойных стандартах и заискивании перед «заграницей».