Читать книгу "Короли Кипра в эпоху крестовых походов - Светлана Близнюк"

С точки зрения военной науки, Урбан II не смог организовать экспедицию и сам, как и многие его современники, скорее был движим эмоциональным порывом и страстью, чем трезвым расчетом. Вряд ли потоки слез, проливаемые папой на Клермонском соборе 27 ноября 1095 г. во время произнесения им речи о спасении христианских святынь на Востоке и страданиях собратьев, были лишь простой игрой и обязательным элементом, всегда сопровождавшим подобного рода мероприятия. Пожалуй, и Урбану II нельзя отказать в искренности, во всяком случае, в этот момент. Его речь скорее была эмоциональна, нежели представляла собой какой-то план предстоящей экспедиции. Плана вообще не существовало. Каждый мог двигаться на Восток, примкнув к тому или иному отряду, или собрав свой отряд. Любое войско крестоносцев никогда не представляло собой единого целого. Хронисты постоянно говорят об отсутствии единого руководства у крестоносцев и отмечают, что единственным их предводителем был Господь. Тем не менее, именно во время понтификата Урбана II накал страстей достиг своей кульминации, и убеждать людей в необходимости крестового похода фактически не приходилось. Общество было к нему психологически готово, желание выступить на Восток витало в воздухе. Имел место своего рода массовый общественный психоз, распространявшийся со скоростью эпидемии. Современная психология ставит следующий диагноз европейскому обществу конца XI в.: имел место «эндемический когнитивный диссонанс» между религиозными идеалами и чудовищным насилием Средневековья. Крестовые походы оказались способом снятия этого напряжения в обществе, и призыв Урбана II способствовал примирению стремления к спасению, естественного для любого верующего, с необходимостью борьбы за достижение цели[29]. Действительно, только психологическим осознанием обществом важности войны против неверных можно объяснить то, что толпы людей двинулись по дорогам Европы освобождать Гроб Господний, оставив свои дома, семьи (или взяв их с собой), распродав за бесценок имущество. Энтузиазм, сквозь призму веков кажущийся странным, был настолько велик, что остался в памяти последующих поколений. Гвиберт Ножа нс кий не может удержаться от того, чтобы не нарисовать яркими красками этот массовый порыв: «Ни один духовник не имел надобности говорить в церквях, чтобы воодушевить народ к походу, ибо каждый давал обет отправиться в путь дома или на улице и ободрял других своими речами и примером. Все выражали один и тот же жар; и люди, лишенные всяких средств, по-видимому, находили их также легко, как и те, которые, продав свое огромное имущество и долгим временем накопленные богатства, запасались большими средствами... Недостаток хлеба превратился в изобилие; и каждый, заботясь всеми средствами собрать более или менее денег, продавал все, что имел, не по его стоимости, а за то, что давали, лишь бы не оставаться последним в предпринятом пути Божьем»[30].

С течением времени подход папства к крестовым походам менялся. Пожалуй никогда более над Римской курией не довлели эмоции; ее поведение, особенно в период поздних крестовых походов (конец XIII–XVI вв.), отличалось трезвостью и расчетливостью. В позднюю эпоху организация крестовых походов более связывается с защитой латинских земель на Востоке, защитой торговых путей и восточных рынков, от которых непосредственную прибыль получало не только купечество, но и папская курия, инвестировавшая огромные деньги в левантийскую торговлю, но предпочитавшая вести дела через купцов из крупных средиземноморских морских республик (особенно через южнофранцузское и итальянское купечество). Крестоносцы и в эпоху поздних крестовых походов так или иначе были связаны с папством, которое зачастую назначало или, во всяком случае, утверждало предводителя похода, собирало деньги для предстоящей экспедиции, отпускало грехи и наставляло на путь «Священной войны», режиссировало другие канонически и юридически необходимые действия, чтобы сделать войну крестовым походом. Финансовые и административные успехи, престиж и лидерство папства в Европе были тесно связаны со «Священной войной», поэтому оно всячески поддерживало дух, идею крестоносного движения в Европе как таковые. Однако на практике, как и большинство светских правителей Западной Европы в XIV–XV вв., папство было больше озабочено решением собственных внутриевропейских проблем, нежели организацией реальных крупных экспедиций на Восток. Тем не менее, крестовые походы на несколько веков стали основой внешней политики Апостольского престола.

III. Социально-экономические причины были в крестоносном движении всегда второстепенны и скорее сопутствовали ему, чем наоборот. Желание завоевать новые земли, пополнить казну, обогатиться за счет грабежа завоеванных народов — естественная цель любой войны в эпоху средневековья. Для этого не обязательно было отправляться в столь далекие дорогостоящие экспедиции без гарантий возврата вложений в них, каковыми были крестовые походы. Проблемы нехватки земель или продовольствия всегда вполне решались и за счет соседей. Ради столь приземленных целей никогда не поднималась вся Европа. Подобные задачи, что неудивительно, не могли затронуть чувства всего европейского населения.

Главными не были ни земельный голод (особенно на севере Франции) ни утвердившийся здесь принцип майората, согласно которому недвижимость могла наследоваться только старшими сыновьями, которые, как долго считалось в историографии, заставляли младших самих искать пути удовлетворения их потребностей в землях. Завоевания, действительно, давали прекрасный шанс решить эту проблему; возможность же объединить христианский долг с приобретением земли на Юге в благоприятных климатических условиях была особенно привлекательна. Однако, современные исследования показывают, что в то далекое путешествие отправлялись прежде всего старшие члены семей. Младшие, к их великому огорчению, оставались «на хозяйстве», ибо честь прославить семью выпадала сначала старшим.

Не способствовали спокойной жизни в Европе в конце XI в. проблемы, доставляемые природой. Накануне Первого крестового похода по странам прокатились голод и болезни, связанные с так называемыми «семью тощими годами». Невысокий уровень агрикультуры, с одной стороны, и увеличение численности населения — с другой, не давали возможности справиться с трудностями, поставили на грань обнищания не только простой народ, но, по словам хронистов, даже феодалов[31]. Голод — далеко не последняя причина, которая побуждает человека бросить свой дом, тронуться с места (ибо многим нечего было терять) и искать возможность выжить в других землях. Наверное, не случайно Первый крестовый поход был и самым массовым и самым стихийным. Никогда более не приходила в движение вся Европа, никогда более крестоносная идея не занимала настолько умы простого народа. На фоне бедствий, голода, болезней и несчастий, когда, казалось, все проблемы слились воедино, особое впечатление должны были произвести рассказы паломников о Земле Обетованной, о ее богатствах и изобилии. Волей-неволей европейцы обращали все больше свои взоры на Восток в надежде на выживание. Человек, лишенный всякой гарантии не только для своего имущества, но и для собственной жизни, лихорадочно искал новые пути решения проблем и новые выходы из кризиса. Однако голодом и разорением можно объяснять массовость лишь Первого крестового похода, но не последующих: ведь вне зависимости от голода крестовые походы продолжались на протяжении нескольких веков.