Читать книгу "Закваска - Робин Слоун"

— Что это?

Выглядела эта штука как урна с прахом предков, и мне совершенно не улыбалось стать его обладательницей.

— Это наша культура, — мягко сказал Беорег.

Нет, я решительно не…

— В смысле, закваска, — поправился Беорег. — Ну, знаешь, чтобы печь хлеб. Я принес ее, чтобы ты могла сама печь хлеб.

Я понятия не имела, что делать с закваской.

Чайман заметил мое смятение.

— Бео тебе все покажет, — сказал он и вытянул шею, чтобы заглянуть в мою квартиру. — У тебя есть кухня?

Кухня у меня была, и мы вошли в квартиру.

— Очень чисто, — сказал Беорег. У него был безупречный английский, и говорил он быстро, как герой телешоу на BBC — не исторической драмы, а какого-нибудь современного.

— Я никогда в жизни не готовила, — призналась я.

— Потому что ты едок номер один! — воскликнул Чайман. Он радостно указал на их меню, которое все еще висело на холодильнике.

— У тебя есть мука? — спросил Беорег.

Я чуть не рассмеялась.

— Нет. У меня вообще ничего нет, правда. Я не готовлю.

Он резко кивнул.

— Ничего страшного, я дам тебе все, что нужно, — и быстро вышел за дверь.

Чайман уже без спросу открыл холодильник и шарил по полкам. Он вытащил глянцевый пакет Суспензии и посмотрел на него как на дохлую мышь.

Беорег вернулся через пару минут, таща огромный деревянный чемодан, потертый и поцарапанный, словно из другой эпохи. Он открыл застежку и откинул крышку. Внутри были свалены грудой кухонные принадлежности.

Маленькие хорошенькие горшочки, широкие плоские сковородки, толстая связка деревянных ложек со стальными черенками, миски для миксера, аккуратно сложенные одна в другую и проложенные бумагой, дымчатые стеклянные сосуды с крохотными инопланетянами внутри (возможно, это были соленья) и яркие коробочки с надписями на арабском, иврите и незнакомых мне языках. Крохотные баночки с красным и желтым порошком — наверняка это были ингредиенты «секретного комбо». К торцу сундука изнутри была пристегнута кухонная доска, на ней виднелось множество порезов и щербинок, свидетельств активной работы кухонного ножа.

Беорег спросил:

— Ты знаешь, как делают хлеб?

— Конечно, — сказала я. — В общих чертах.

Я знала, что для хлеба нужна мука.

— Нет, вообще-то нет.

Я была едок, а не пекарь.

— Есть живой организм, культура. Кажется, в Америке это обычно называют «закваска». Берешь ее, смешиваешь с мукой, добавляешь воду и соль, и культура производит газ, от которого тесто поднимается и приобретает определенный вкус.

Беорег стоял рядом, держа в руке инструменты.

— У тебя были когда-нибудь домашние животные?

Я уныло покачала головой. Я умела заботиться только о себе, да и то так себе, вот разве что…

— А растения?

— Да! — сказала я. — У меня был кактус.

— Отлично! Эта культура — закваска, прости — это примерно то же самое. Она тоже живая.

Беорег приподнял крышку.

— Видишь?

Оно совершенно не выглядело живым. По правде говоря, скорее наоборот, оно выглядело врагом всего живого. На месте всего живого я бы переходила на другую сторону улицы, увидев эту субстанцию.

— Понюхай, — скомандовал он, и наклонил горшок ко мне. — Чувствуешь?

Я вдохнула совсем чуть-чуть, пару-тройку молекул, не больше, и попыталась уйти от вопроса.

— А чем должно пахнуть?

— Чуть-чуть похоже на банан. Очень приятный запах.

Я принюхалась еще раз, опять ничего не почувствовала, но закивала.

— Да, правда, приятно пахнет.

Обычно я использовала эту тактику на винных дегустациях.

Беорег просиял.

— Только ее надо кормить, ладно? Чтобы она не умерла. Я тебе покажу как.

Он выложил все на стол. Приземистый пакет муки с аккуратно подвернутым и зажатым прищепкой краем.

— Цельнозерновая мука, — сказал он. — Обязательно цельнозерновая.

Затем на столе появились маленькая мисочка и чашка с длинной ручкой.

— Отмерь двадцать граммов — это вот столько.

Он погрузил чашку в пакет, стряхнул излишки пальцем.

— Видишь?

Он высыпал муку в миску, потом налил в чашку столько же воды из-под крана.

— Столько же.

Беорег взял последний из инструментов, короткую деревянную ложку, и принялся мешать.

Чайман рылся в сундуке. Наконец он выпрямился, держа в руке коробку с диском.

— А еще ты должна поставить мазгскую музыку, — заявил он.

Я вытащила свой громоздкий ноутбук из «Дженерал Декстерити» и зашарила по торцу в поисках кнопки. Я никогда раньше не слушала на нем диски. В коробочке, которую дал мне Чайман, оказался белый диск, подписанный тем же загадочным шрифтом, который я видела у них в меню. Я вставила диск. Ноут заныл и защелкал, прочищая горло, а потом из его слабеньких колонок полился звук. Это была та самая песня, которая играла в телефоне, когда Беорег просил меня подождать, — грустная неповторимая песня на непонятном языке — на мазгском. Беорег и Чайман стали двигаться медленнее, в одном темпе. Поза Чаймана стала более расслабленной, взгляд Беорега смягчился.

— Это ее еда, видишь? — Беорег продемонстрировал мне, как вода и мука смешались в пасту неопределенного цвета. — Ее надо кормить каждый день. Один день можешь пропустить, ничего страшного, но не больше.

Эта затея все больше и больше смахивала на обязательство.

Беорег впервые посмотрел мне в глаза, его взгляд оказался неожиданно ищущим.

— Ты ее сбережешь?

Надо было мне тогда сдать назад. Надо было поблагодарить братьев еще раз за все их комбо (двойные острые) и проводить до такси, но вместо этого я сказала:

— Ну конечно.

Беорег снова просиял.

— Хорошо. И ты можешь с ней печь. Это очень приятно. Это настоящее счастье.

Его глаза блестели. Он протянул мне миску с пастой.

— Давай, покорми ее в первый раз.

Я зачерпнула ложкой немного пасты, подержала ее несколько мгновений над горшком, потом плюхнула туда.

— Перемешать?

— Да, смесь должна стать однородной.

Светлая паста виднелась на темном фоне закваски как мраморные прожилки, но постепенно все смешалось, и содержимое горшка приобрело неопределенно-серый цвет. Я все мешала и мешала, пока Беорег не сказал: