Читать книгу "Зерна граната - Анна Коэн"

Антуан болен душевно, и его эксперименты причиняют страдания людям. Он отравляет их и себя. Это нужно прекратить немедленно – или найдутся те, кто сделает это по-своему. Да, его хотят убить. И я ничем не могу ему помочь.

Как только ты выберешься из Виндхунда, тебя попытаются использовать в своих целях, как пытались использовать меня. Прошу тебя, не доверяй никому. Особенно герцогу. Не доверяй военным. Их купили тогда и купят снова. Не верь их словам о том, что ты глупа и ни на что не годишься. Это ложь, призванная заставить нас молчать и бояться.

Я не смогу написать тебе снова. Не знаю, останусь ли я в живых. Но я хочу, чтобы ты помнила обо мне и моих словах.

Прощай.

Твоя подруга, Луиза Спегельраф».

Агнесс бережно свернула письмо и спрятала его в потайной ящичек шкатулки. Так кусок папиросной бумаги может стать могущественным талисманом, придающим сил.

Затем, чтобы заполнить тишину, она откинула ажурную крышку, и заиграла мелодия. Барабан механизма спотыкался на каждой ноте и побрякивал. Разумеется, это не живая музыка. Но и не гнетущее молчание комнаты, где спал ее очарованный принц.

Мелодия текла, запинаясь о подводные камни. Впредь Агнесс будет окружена людьми, а оттого – еще более одинока. Если бы только Луиза была здесь. Хрупкая, но храбрая, не сломленная годами в бедности и безвестности, она вновь исчезла.

Луиза, где же ты теперь?..

#2. Между дьяволом и морем

«Откровенно говоря, я не имею ни малейшего представления о том, как следует вести дневник морского путешествия. Или его называют судовым журналом? Забавно, что я задалась этим вопросом только сейчас.

Итак, если мои подсчеты верны, то сегодня – пятнадцатый день в Межбрежном море. Мы уже должны были достичь Иберии, но по вине штормов отклонились от курса и задержались.

В трюме грузового судна не всегда доподлинно известно, какое сейчас время суток. Особенно теперь, когда мы проходим близко от берега и нам не позволяют подниматься на палубу. Сам вид неба уже стал роскошью».

Луиза оторвалась от своих записей. Обычный серо-синий полумрак трюма, наполовину заложенного тюками с неизвестным грузом, был несколько разрежен светом из люка. Она с дневником примостилась рядом с люком: колени – на одной ступеньке лестницы, а дневник – тремя ступенями выше, чтобы видеть написанное.

Когда волны начинали перебрасываться судном, словно мячом, через щели в трюм заливалась ядовито-соленая морская вода.

Братья Линкс и Рехт подарили Луизе один из собственных блокнотов: стопку желтоватых листов, прошитых шпагатом. Блокнот был наполовину исписан формулами и изрисован чертежами. Среди многочисленных дирижаблей, изображенных во всех ракурсах, была и зарисовка обнаженной механической женщины с шарнирами суставов и ключом для завода, выглядывающим из-за клепаного плеча. Луиза не стала задавать вопросов, чтобы не смущать их.

Помимо блокнота, ей также был вручен химический карандаш синего цвета. Вот только если на строки попадала хоть одна капля воды, чернила превращались в малиновые. Поэтому весь дневник морского путешествия переливался сине-лиловым спектром.

Луиза обернулась на своих попутчиков: каждый из них переносил тяготы плавания по-своему. Сложнее всего оно далось Чайке. Первую неделю она не могла есть – ее выворачивало наизнанку, стоило выпить хоть глоток воды. Фабиан был с ней почти все время, что приводило ее в еще большее смущение, вплоть до румянца на зеленоватых щеках, когда юноша держал ее за плечи, не давая свалиться за борт. Теперь девушка могла только лежать в углу, время от времени слабо икая.

Братья Фабиан и Павел держались вместе. Видимо, для того чтобы не сойти с ума от безделья и однообразия. Но карты быстро им наскучили, поэтому они говорили обо всем на свете, пока не засыпали там же, где и сидели.

Якоба держали подальше от всех, потому что находиться рядом с ним было почти невыносимо. Когда заложнику не затыкали рот кляпом, он то осыпал всех проклятьями, то жалобно скулил. Даже Нильса это забавляло совсем недолго.

Сам Нильс обладал завидной способностью спать почти все время. Едва взойдя на борт «Росинанта», он тут же соорудил некое подобие гнезда в самом темном углу и вдобавок отгородился от друзей двумя ярусами ящиков.

Только одного человека не хватало. Без него было так тихо. Так пусто и бессмысленно. Олле.

Олле так и не попал на корабль.

«Знаю, что уже не раз упоминала об этом – не один лист уже исписан кружащими, повторяющимися мыслями. Но сам образ не выходит из головы.

В тот день у Судейской коллегии палили пушки. Семь залпов, не меньше. Я даже успела испугаться, что за нами, узнав о наших намерениях сбежать за границу с деньгами игорного дома и герром Краузе, вот-вот явится целый взвод солдат, Но мы так и не узнали об истинной причине выстрелов.

В тот же час за нами явились две шлюпки с «Росинанта» – мы должны были попасть на борт тайно. Олле еще был в городе, и его ожидали с минуты на минуту. Угрюмый моряк с клочковатой бородой резко скомандовал нам садиться в лодки. До сих пор я вздрагиваю при мысли, что придется встретиться со взглядом его неживого глаза, изуродованного бельмом.

У каждого гребца было при себе ружье. Мы бы не посмели медлить, если бы не Олле. Никто не мог представить, как мы будем без него… плыть?.. быть?.. Я не знаю, как быть без него.

Помню, как все пытались убедить моряков задержаться, но те были неумолимы. Даже имя Крысиного Короля, лично повелевшего Олле Миннезингеру отправляться в Иберию, не сыграло роли. Напротив, речь Фабиана вызвала только издевательский гогот. Удар прикладом о хребет Дюпона заставил всех нас закрыть рты. Говорят, так поступают с рабами в пустынях – избивают одного, чтобы устрашить и подчинить сотню.

Я заметила его, когда мы уже отчалили. Он бежал по берегу, одной рукой прижимая к груди свертки, а другой удерживая котелок на затылке. Он кричал во весь голос, чтобы его дождались, не отплывали слишком далеко. Зная Миннезингера, я готова поклясться, что он бы догнал нас вплавь…»

Малиновая клякса немилосердно размыла последние два слова. Луиза быстро вытерла следующую слезинку, готовую скатиться по подбородку.

Ну вот опять!..

Ей еще ни разу не удалось достоверно перенести на бумагу свое воспоминание о том моменте.

Каждый раз она в досаде закрывала блокнот, когда приходилось говорить о том, как следом за Олле из-за угла склада выбежали трое людей Крысиного Короля и набросились на него сзади. Бандиты повалили его на серый песок, смешанный с острой галькой и осколками стекла, и заломили ему руки. Секунды превратились в студень, который гасил звуки голосов и замедлял движения. Последнее, что увидела Луиза, перед тем как ей на голову накинули мешок, была ладонь Олле, простертая в отчаянном жесте в сторону удаляющихся шлюпок.