Читать книгу "Деловое образование в России - Сергей Пятенко"

Говорят, что высшее образование у нас резко ухудшилось. Действительно, качественных вузов мало, но всё-таки их стало больше. Образование ухудшилось в среднем, из-за его взрывного количественного роста: в 1991 году было чуть более 500 вузов, а в 2016 году уже около 900 (из них около 300 негосударственных). Доля качественного образования осталась примерно такой же, как в Советском Союзе: 15–20 % выпускников школ поступают в хорошие вузы.

Конечно, возникает вопрос: что лучше – мало кому доступное, но очень хорошее образование или массовое разнокачественное? С известным основанием можно утверждать: плохой университет лучше отсутствия университета. Если человек идет в вуз – хоть как-то, хоть чему-то, но его там будут учить. В регионах, даже там, где вузы не могут обеспечить качественное обучение, они выполняют важную функцию – являются ключевым элементом социальной среды. Они дают возможность получить образование тем людям, которые по каким-то причинам не могут уехать в другой город. В общем, адаптация населения к современному миру, повышение общего уровня культуры и цивилизованности является важнейшей функцией нашего высшего образования.

В то же время массовизация высшего образования у нас, как и в других странах, порождает особый круг проблем. Например, на Западе безработица среди выпускников университетов выше, чем среди молодежи, не получившей высшего образования. Это свидетельствует об определенном перепроизводстве людей с высшим образованием. Общее повышение образовательного уровня во многих странах привело к тому, что для выполнения неквалифицированной работы туда массово прибывают гастарбайтеры. Как следствие – социальная напряженность, которая начинает уже ощущаться и в России.

Отметим также, что одной из функций образования является постоянное и регулярное повышение квалификации работающего населения. В современном мире работающий человек за пять лет выходит на качественно иной уровень подготовки, даже в самых консервативных профессиях. Грубо говоря, раньше все знали, что, приняв сверхдозу знаний до 25 лет, следующие 40 лет можно эксплуатировать полученные знания и благополучно выйти на пенсию. В современных условиях знания устаревают очень быстро – даже работая на одном предприятии, человек постепенно лет за пять должен получить качественно иной уровень подготовки.

Ну и, наконец, самая неоднозначная функция образования, относящаяся к вузам/университетам, – научные исследования. Теоретически, если слепо копировать западную модель, то хороший университет должен генерировать новые знания на современном уровне развития науки. Безусловно, наука очень важна для университета, но абсолютизация этого может привести к совершенно нежелательным последствиям.

В России ситуация всё же совершенно иная, чем, например, в США. У нас исторически есть мощная научная база вне университетов – прежде всего в Академии наук и в отраслевых исследовательских институтах. Исторически также существует другая модель преподавания. Хороша она или нет, но еще долго учебная нагрузка на преподавателя будет у нас многократно превышать аналогичную в США. А раз так, то когда же преподавателю заниматься исследованиями? Потом, совершенно очевидно, что уметь учить и уметь двигать науку – это две совершенно разные профессии.

Людей, способных быть эффективными одновременно в этих двух ролях, считаное количество. Конечно, Запад, заинтересованный в ослаблении конкурента, настойчиво советует нам копировать свою модель и продолжать рыночными методами «реформировать» отечественную науку и образование[4]. Сейчас уже мало кто сомневается, что без адаптации к российским традициям и культуре это приведет к их окончательному развалу.

ЕЖ ПОНЯЛ

Образованный человек должен не только приобрести определенные знания/навыки, но и впитать интеллектуальные, нравственные и культурные коды своего народа. Главный результат образования – много знающая и умеющая личность, освоившая лучшие интеллектуально-культурные традиции нации.

Противоречивость функций образования плюс отсутствие общественного консенсуса по фундаментальным особенностям образовательного производства приводят к тому, что в качестве целей перед российским образованием ставятся наука, цитируемость или мало кому понятная инновационность и коммерциализация, безликая эффективность и прочее. Бóльшая часть из этого имеет весьма опосредованное отношение к качественному выполнению образованием своих функций в современном обществе.

В очередной раз стоит задуматься: на протяжении последних 150 лет Россия регулярно поставляла миру высококачественный человеческий капитал. Возможно, это есть наше важное место в мировом разделении труда – и не следует ограничиваться исключительно потребностями своей страны и своей экономики. Уже довольно много людей высказывают мысль, «крамольную» с точки зрения некоторых «западнопоклонников»: постоянное воспроизводство талантливых людей основано на нашей культуре и заложено в генетическом коде нашего народа.

Действительно, россиянам пора перестать смущаться подобных мыслей. Монополия на право гордости за свою страну не принадлежит узкой группе западных государств, провозглашающих собственную исключительность. Другой вопрос: а) что надо делать, чтобы побольше талантов оставалось в России; б) как научиться извлекать выгоду для себя из особенностей нашего культурно-генетического кода.

Нужно всерьез попытаться проанализировать: как же так получается, что в стране, где непрерывно то проводят не очень удачные реформы, то вообще расстреливают и сажают учителей, то учеников учат чему-то несусветному, – всё время рождаются талантливые люди, и мы оказываемся конкурентоспособными в целом ряде достаточно передовых сфер? Если мы сможем приблизиться к пониманию причин и следствий этой особенности нашего развития, то нам станет значительно легче обсуждать, в каких направлениях двигаться различным сегментам российского образования.

Внутренние противоречия имманентно присущи сфере образования. Именно они накладывают отпечаток на всю образовательную деятельность и являются наиболее характерной чертой образовательных процессов.

В целом противоречия, заложенные в особенностях спроса на образование, в отчетливой форме существуют и в особенностях функций образования. Выполнение одних функций зачастую противоречит выполнению других. Каждая функция требует своих методов и инструментов. Например, производство поведенческих ценностей (культуры) требует иных технологий, нежели «производство» конкретных специалистов (подробнее см. главы 8 и 9).

Поэтому в практической деятельности возникают разнообразные противоречия, требующие сложных компромиссов. Главное – понимать ценность разномыслия, объективный характер возникающих проблем и противоречий и находить компромиссные решения, в том числе путем стратификации образовательных учреждений.