Читать книгу "Янтарная камера - Александр Тамоников"

Вездеходов на всех не хватало. Российской техники было мало, а качество трофейной поражало воображение и вызывало дикий смех с привкусом горечи.

Из-за леса выплывали западные предместья райцентра, когда-то славящегося своим промышленным потенциалом. Над городом по-прежнему возвышались трубы металлургического завода, но дымила только одна. В трех цехах бывшего гиганта ремонтировалась техника. Трудоустроиться туда для местных жителей было так же престижно, как попасть в корпорацию «Эппл».

Город был чудовищно растянут частным сектором. Высокие дома стояли только в центре. Там даже торчали две свечки, пережившие четверть века независимости и процветания, а также попадания артиллерийских снарядов.

Через минуту машина уже катила по частному сектору. Водитель, местный парень, постоянно выискивал короткую дорогу, лез в какие-то щели, срезал путь по пустырям и гаражным кооперативам. Экономия горючего дошла до абсурда.

Весть об атаке на аэропорт, похоже, облетела городок. Улицы были пусты. Над обшарпанными заборами торчали голые кустарники и плодовые деревья.

Дороги оставляли желать лучшего. Дыры в асфальте были засыпаны чем попало, заложены кирпичами. На что-то большее у властей не было денег.

Городок никогда не славился обеспеченностью жителей. Здесь отсутствовали живописные реки, озера, зато с лихвой хватало промышленной гари, мрачных заводских корпусов за уродливыми бетонными заборами, лязгающей техники.

Частный сектор хирел, люди жили небогато, особенно сейчас. Безработица достигла устрашающих размеров. Грабежи и воровство становились обыденностью. Полиция и дружинники работали на износ. Многие мужчины шли в ополчение – там хоть кормили и давали паек.

Временами появлялась информация, что в город проникают группы бывших зэков, науськанных украинскими властями. Дескать, грабь, убивай, демократия все спишет, а потомки оценят.

Людей для патрулей катастрофически не хватало. Нередко этим занимался даже спецназ, в обязанности которого в спокойное время входила охрана штаба бригады и важных лиц из руководства.

В бревенчатом здании штаба, где до войны располагалось что-то спортивно-юношеское, было шумно и суетно. Бегали люди, кто-то ругался. Постоянно подъезжали и отходили машины. В коридоре плакали какие-то женщины.

О геройстве спецназа народ был в курсе. На бойцов люди посматривали с уважением.

Командир бригады полковник Мищук пребывал в недельной командировке в Донецке. По альтернативной версии – в Москве. Начальник штаба подполковник Былинский тоже отсутствовал.

Дежурный развел руками. Мол, уехал, жутко ругаясь. В последний раз звонил четверть часа назад из аэропорта, упражнялся в изящной словесности, требовал письменного отчета от капитана Корнилова, когда тот появится. Всю свою компанию забрал с собой – отделение охраны и секретаршу Веру. Она же управляющая делами и объект, на котором можно срывать злобу.

Алексей отпустил своих людей – общежитие в трех шагах, – порекомендовав им не пить и не разбредаться. Он мялся на крыльце, потом побеседовал с заместителем Былинского майором Сержаковым, написал ломаным почерком лаконичную объяснительную. Он злился, поражался армейскому бардаку и безответственности, потом пожал плечами и побрел домой.

Алексей снимал половину частного дома в Заовражном переулке, в пяти минутах ходьбы от штаба, за оврагом с мостиком, в узком проулке, куда едва протискивалась машина. Это жилье было не ухожено и требовало ремонта. Огород зарос бурьяном по самую шею.

Но Алексея это устраивало. Чистоту он поддерживал, вода и печка имелись, дрова были нарублены на месяц вперед. А главное – кровать не вызывала нареканий – солидная, железная, навевающая ассоциации с трудным детством. Остальное его не волновало. Он приходил в эту хату лишь поспать.

Телефон разбудил капитана в девять утра. Болело все! Вчера он несколько раз падал, обзавелся синяками и ссадинами. Он в изумлении уставился на циферблат «Командирских», которые уже двенадцать лет не ломались, перевел глаза на телефон, лежащий на тумбочке. Алексей даже не помнил, как вчера раздевался. В конце концов, он еще молодой мужчина, ему требуется крепкий здоровый сон.

– Спишь, тезка, – ворчливо констатировал начштаба бригады подполковник Былинский Алексей Никифорович. – Без задних ног. И совесть, ничего, не ерзает?

– Еще не понял, товарищ подполковник, – признался Алексей. – Пока спал, не ерзала. Уснул, не поверите, с чувством выполненного долга. Было тошно, обидно, но дело свое мы сделали.

– Ладно, к тебе без претензий, – буркнул Былинский. – Это дерьмо всем миром разгребать не один месяц. Может, сделаешь милость, оторвешь свои косточки от кровати и предстанешь пред ясные очи?

– Вы в штабе?

– Да.

– Хорошо, скоро буду.

– Потрясающая любовь к субординации! – заявил начштаба и прекратил разговор.

Алексей откинул голову и уставился в облупленный потолок, на котором, как кожа на обгоревшем трупе, лопались волдыри известки. Он почистил зубы, согрел чайник с остатками позавчерашнего кофе, позволил себе пять минут релаксации и философского созерцания.

Боевой офицер что-то действительно расслабился. Не к добру. Ведь неприятностей следует ожидать не только с другой стороны линии фронта.

Через полчаса он приоткрыл дверь и усмехнулся. Новая «революционная» власть обрастает бюрократическими замашками. Как к директору завода заходишь – приемная, секретарша, ворохи бумаг и скоросшивателей, не считая пары современных компьютеров.

В приемной сидела симпатичная женщина в защитном облачении, которое ей чертовски шло. Невысокая, ладная, с распущенными пепельными волосами и вздернутым носиком. Рядом с секретаршей и доверенной делопроизводительницей Былинского Верой Александровной Золотаревой пристроилась ее пожилая коллега и диктовала ей цифры. Секретарша вносила их в компьютер. Она покосилась на скрипнувшую дверь, украдкой улыбнулась.

Алексей сухо кивнул и сказал:

– Доброе утро, дамы. Мне назначено.

– Никакое оно не доброе, – заявила пожилая работница, покосившись на поясную кобуру посетителя.

– Какое есть, – возразила секретарша. – Добрый день, Алексей Петрович, проходите, вас ждут.

В кабинете было только самое нужное: стол, стулья, пара шкафов. Интерьер украшала карта непризнанной республики во всю стену. В натуральную величину, как шутили штабисты. На ней умещалась и парочка соседних западных районов, по недоразумению оставшихся за Украиной.

Подполковнику было около пятидесяти. Суховатый, худой, сутулый, с аккуратной плешью, рассекающей голову. Он носил очки в массивной оправе и предпочитал камуфляж без знаков различия, словно стеснялся своих звезд. Начальник штаба сидел за столом, обхватив виски ладонями, и угрюмо смотрел в монитор небольшого лэптопа. Он сделал знак, садись, мол.

Алексей опустился на стул и поморщился. Десятиминутная прогулка не придала ему здоровья и бодрости.