Читать книгу "Сон в зимнюю ночь - Виктор Власов"

Внутри помещения ангара царила приятная прохлада: кондиционер едва шуршал, настроенный на мягкий режим. Полумрак, пронизанный тусклым вечерним светом, создавал атмосферу таинственности. Слышалось ритмичное пиканье вразнобой панелей управления. Капсул для доращивания было шесть – в два ряда, между ними проход прямо от двери.

Ноги привели меня к длинному шнуру, уходящему в потолок. Недоверчиво поглядев на дверь, я, подбадривая себя верой в правое дело, нагнулся и отсоединил кабель антенны.

– Идиот! – обругал я сам себя. – Влюблённая тетеря!

Внезапно меня осенило предположение, от которого руки затряслись, страх вернулся: сигнал, оповещающий о неполадках системы, о непредвиденном изменении статуса образцов внутри капсул, мог быть закодирован на контрольные отметки, периодичности которых я не знал.

Я нервно сглотнул комок в горле и шагнул вперёд. Действовать нужно по-мужски – быстро, решительно, грубо. Я робот-варвар – опустошитель! Но, как назло, дыхание стало неровным, сбивчивым, выступил холодный пот, сдавило виски. Пройдя между капсул и облокотившись о холодный пластик панели, едва не упёршись носом в толстое стекло, я разглядел в мутной суспензии силуэт той девушки, что мучила разум во сне, не давала покоя днём. Колотило дрожью, ноги и руки не слушались, в голове царила пустота, перед глазами туман. Очки запотели? По спине лизнул обжигающий холод: крайне неприятно жить, когда родился трусом!

Таинственный естественный свет внутри капсулы обнаружил движение тёмного силуэта. Образец не спал! Неясным осторожным привидением искусственное существо качнулось в мою сторону, приблизилось настолько, что моментально вспыхнувший лазурный блеск двух глаз-топазов ослепил меня. Огромные глаза пристально взирали мне в лицо, казалось, изучали с бесконечным интересом. Я понимал, что отступать поздно. В начале драки трус вроде меня всегда ощущает кратковременный истерически неистовый прилив сил. С таким ощущением я никогда не мог справиться, и вот это накатило на меня – в ответственный миг борьбы за любовь мои ноги снова подкосились. Я сдавленно закричал, падая и скользя, задел кнопки. Основание капсулы треснуло, выпустив с шипением какой-то газ – звякнув о стеклянный корпус никелированными втулками, отскочили пневматические замки. Капсула покачнулась, выпала из основы. Дрогнув на высоте четырёх футов, колба лопнула, выстрелив маслянистой водой, крупные толстостенные обломки с грохотом рухнули на пол. Всхлипывая, изгибаясь нагим телом, девушка упала на порог тревожно зазвеневшей панели. Иглы и канюли, понатыканные в тело девушки, по моей вине утратившей состояние блаженного барометрического равновесия, врезались глубже, разрывая и раня. Издав крик, тут же перешедший в плач, она отдирала пластины, полные золотых иголок, судорожно вытаскивала из себя катетеры. Кровь брызнула тонкими струями, окропив монитор и никелированное основание капсулы.

Я не великий умелец в оказании медпомощи – так, кое-в чём разбираюсь, – но в тот момент меня это даже не беспокоило. Залижем, заклеим, залечим потом! Главное – бежать! Грохот был такой, что вот-вот сюда примчится вся охрана.

Кровь моя неистово билась о стенки сосудов, будоража сознание. Кровь струилась на пол из ран моей освобождённой, нет, «новорождённой» любви!.. Её тут не меряно! – стиснув зубы, прикинул я. Вспоминая названия сильных противовоспалительных и бодрящих препаратов, я торопливо снял со стены аптечку. Открыл, провёл пальцем по иностранным названиям. Слава Богу и неутраченному навыку чтения иноземных букв, что их произношение совпадало с теми названиями! «Никтоферол», «Ксозин», «Тригермол»… мощнейший транквиль… они что же, нарочно тут держат химическое оружие, придурки? – хмыкнул я. – Или кто-то, имеющий доступ, тоже?.. Джек?.. Неважно!.. Она не погибнет, нет, она – моя!

Всосав нужную ампулу в пистолет-шприц Калашникова, я «стрельнул» в подключичную впадину девушки. В шею, как в кино, не рискнул: вспомнил, в отечественной медицине это запрещено. Она перестала трястись, обмякла, дыхание восстановилось.

На удивление долго не реагировала охрана, наверное, поблизости никто не маячил. Это прибавило мне смелости – я присел рядом с девушкой, приподнял ей голову и энергично растёр затылок и лоб, стимулируя кровоснабжение мозга. Она вздрогнула, охвативший шок, казалось, нагревал тело. Лоб и щёки её запылали огнём. Мою ладонь даже обожгло, затем температура стремительно восстановилась, и девушка меня увидела.

– I am…I am…What’s happened? – глаза неистово горели, словно два светло-синих драгоценных камня. Их мерцающая тревожная глубина требовала ответа. Маленькие ноздри подрагивали, медленно, будто бы с опаской втягивая воздух. Я растерялся. Она в принципе не должна ещё разговаривать! А тут – грамотное построение фраз, чистое произношение… Как? Кто??? Не ища ответа, я кивнул, а она, моргнув, отрешённо проговорила:

– What…was that? It hurts…

Я, сглотнул, метнув недоверчивый взгляд на дверь ангара. Стимулятор, казалось, насытил кровь не ей, а мне. Зарядив в пистолет большую ампулу транквилизатора, я положил палец девушке на губы, прислушался. Громко пикала лишь одна панель.

– Answer me, please! – болезненно прошептала она, приподнявшись.

Гулкие шаги снаружи не сулили ничего кроме головной боли. Я быстро встал у двери. Охранник, держа половину пирожка, заглянул внутрь:

– Что случилось?.. Вы…

Я, вытащив из-за спины пистолет-шприц, вколол бедняге импортный транквилизатор мгновенного действия. Детина, не успев ахнуть, свалился тут же у порога и погрузился в глубокий долгий счастливый сон, отогнать который вряд ли мог даже нашатырный спирт.

Девушка неловко села, прислонившись плечом о панель своей родной взломанной капсулы, непонимающим взглядом окинула помещение, утонувшее в полумраке. Проведя босой ногой по скользкому полу, попыталась подняться, но, стиснув зубы, только всплакнула. Боль возвращалась, и силы покидали тело. Всё-таки у неё не человеческий метаболизм.

Я понял: разнообразные сюрпризы неминуемы. Выудив из гардеробной рабочий халат, я вернулся. Без сознания она лежала на полу. С трудом приподняв и надев на неё чистый халат, я подхватил девушку на руки. Ноша показалась мне лёгкой и холодной, точно снежинка.

Я беспрепятственно вынес её за территорию на улицу, побежал на стоянку, где заметил машину с чёрно-жёлтыми шашечками. Люди останавливались, бросали на меня изумлённые взгляды.

– Несчастный случай! – повторял я срывающимся голосом.

– Куда едем, к Склифосовскому или сразу в ЗАГС? – спросил догадливый таксист; голос был смутно знакомый.

* * *

Словно джигит, умыкнувший невесту, не дожидаясь лифта, с ношей на руках взбежал я по лестнице, прыгая через ступеньки. Руки онемели, но адреналин жёг кровь, а кровь давила виски. У двери в квартиру мне пришлось повозиться с замком, но я победил – пинком распахнув створку, втиснулся, наконец, в своё логово. Обессилев и свалившись на диван вместе с ней, я пролежал без движения некоторое время. Пелена безумия медленно сходила с глаз, и теперь тревога неотвязчиво отдавалась в груди.