Читать книгу "Добровинская галерея. Второй сезон - Александр Добровинский"

– Пиво! Пиво! Еще пива для господина советского инженера!

Мормышка за общим галльским движением вокруг стола начала потихоньку забываться.

Однако я обратил внимание, что за нами пристально наблюдают в шесть глаз два вышколенных официанта и maitre d’hôtel.

Петр Алексеевич почти не ел, еду скорее портил и расковыривал, очевидно, чтоб не перепродали на другой стол, а в перерывах между глотками пива и коньяка покуривал свою привезенную из СССР «Приму». Клодет, очаровательная супруга президента, назвала «Приму» русским «Житаном» и даже затянулась один раз кровавыми губами гильотины рта. После этого до десерта мы ее потеряли… Петя же курил одну сигарету за другой.

И вот тут-то я и понял, на что смотрит максимовская обслуга. Миниатюрные пепельницы в виде изящной гнутой лодочки в стиле ар-нуво с золотистой буквой «М» внутри исчезали со стола как молодость: незаметно, но быстро. Мало этого, я обратил внимание, что за время ужина любитель омаров как-то распух «в грудях и ближе к тазу» и что отечественный пиджак соседа при малейшем шевелении стал издавать приглушенные материей квакающие звуки совокупляющейся между собой посуды. Движения игроков происходили в следующем порядке: Петр закуривал. Официант ставил пепельницу. Петр стряхивал туда пепел. Пепельница исчезала. Официант опять ставил пепельницу. Петр тушил сигарету. Официант заменял пепельницу с окурком на чистую. Пепельница исчезала. Пиджак вздрагивал. Петр закуривал. И все сначала.

Настало время прощаться. В дверях молодящаяся старушка с вешалки (бывшая «мисс Франс», между прочим) элегантно преподнесла советскому гостю Chez Maxim’s коробочку с двенадцатью пепельницами от ресторана Пьера Кардена. Petit souvenir, так сказать.

На улице камарад Засуля ехать в машине до гостиницы отказался начисто, пробурчав под нос что-то типа: «Чтобы ты и твои козлы мой магнитофон себе в гробешник забрали, уроды косожопые». Я перевел господам, что месье благодарит господ за незабываемый вечер, но особенно, конечно, – прекрасную мадам Клодет. Супруга хозяина тут же пригласила нас провести weekend у них в поместье и порыбачить на прекрасной Луаре. Козлы расшаркались с благодарностью к месье инженеру за проведенное время и чудную компанию. Наш человек смотрел на французов через легкую дымку съеденных шестисот граммов коньяка «Деламан» особой выдержки. Гамма чувств, продиктованная практически украденным «Акаем», была написана на челе Петра, надо полагать, далеко не первого.

Два русскоговорящих человека двинулись по place de la Concorde в сторону Национальной ассамблеи, слегка погромыхивая скоммунизженным фарфором. Неожиданно Петя остановился как вкопанный конь и со стоном: «Все. Писец. Я больше так не могу» – вытащил из-под зеленого свитера блюдо «Максим» величиной со средних размеров кофейный столик. Как и когда блюдо попало в штаны и под свитер магнитофонолишенца, осталось для меня загадкой.

Мы шли по вечернему Парижу и трепались о том о сём. Я больше это занудство слушать не мог и лично пообещал завтра перед отъездом на рыбалку купить идиотский стоячий Akai с бобинами, только чтоб он отстал и не компостировал мне мозг. После французского гнусного накола инженер и на меня посматривал с сомнением и от имени всей газовой отрасли тяжело материл французов, уходя в исторический экскурс негостеприимной страны. Подойдя к отелю, Петя предложил подняться в номер и «охреначить» на двоих мини-бар в отместку врагам за Бородино и пожар Москвы. Так как тяжеленное блюдо пришлось тащить под причитания: «Осторожно давай, очкарик фигов, блюдо дорогое», – переводчику, я согласился на временный отдых. Консьерж, выдавая ключ, сообщил, что господину Засуле произведена доставка неких пакетов, которые были незамедлительно подняты в номер гостя. Мы ждали копий подшитой и подписанной документации и поэтому спокойно отправились наверх.

Открыв дверь, инженер сразу обмяк, как после интима, и в таком состоянии застыл наподобие схваченного льдами ледокола «Челюскин». Весь номер был заставлен картонными коробками. Здесь были пресловутый Akai и кассетники, телевизор Sony и кинокамера с фотоаппаратом. Чего здесь только не было! Создавалось впечатление, что НЕКТО зашел в магазин и купил все, что там было. По одной штуке. En toute simplicité. Для простаты. С ударением на последней букве. Хотя можно и на втором слоге…

– Возьмут за жопу прямо в Шереметьеве, при выходе из самолета, на трапе… – придя наконец в себя, пробуровил воздух советский инженер. – А если я повезу только это, это и еще вот те две коробки?

Я согласился.

– Нет. Надо взять еще кассетник Sony.

Я опять согласился.

– А может, взять еще маленький телик и, когда возьмут за жопу, отдать им, чтоб заткнулись?

Мое согласие становилось навязчивым.

Петр ходил вокруг коробок, гладил картонки и постепенно, но уже без всякой мести, допивал мини-бар.

Параллельно из головы приемщика пошел каскад мыслей и вопросов:

– Завтра с утра купим на Блошином рынке кожаную куртку мне и пальто Наташке. Потом, хрен с ним, поедем к придуркам на дачу, раз пошла такая пьянка. А коробки из номера не сопрут? Может, с собой взять к ним в деревню? А в машину влезут?

Наконец Засулю осенило:

– Послушай! Часть коробок я возьму с собой, остальное ты будешь досылать мне с оказией. Наши ребята часто ездить сейчас будут. А я с ними дома рассчитаюсь. У меня и для тебя будет кое-что за твои хлопоты… – и он мило улыбнулся, достав из кармана два значка: «60 лет комсомолу» и октябрятскую звездочку в пластиковом варианте.

Как ни было мне тяжело, от даров я все же отказался.

Замок хозяина концерна сошел, казалось, из сказки. Закругленные башни, ров, подвесной мост через него, река и великолепный сад. Хозяева собирали гобелены, картины и мебель XVI – ХVII веков, так сказать, в соответствии с возрастом и стилем Шато.

– Жан-Мари срочно вызвали куда-то на юг, кажется в Тулузу, хотя я думаю, что он заночует в Антибах, – сказала супруга хозяина, разливая нам кофе. – Он часто бывает в отъезде по уик-эндам, – и совершенно потрясающе улыбнулась небесно-голубыми глазами.

Она была элегантна и необыкновенно хороша своим французским бабьим летом и точно знала это. Типичная ЖОПЭ – аббревиатура французских слов, подчеркивающих элегантность в возрасте и положении хозяйки. Жемчужное Ожерелье Платок Эрмес. Сокращенно – ЖОПЭ.

Горничная принесла нам пирожные и тоже была ничего, хоть и на двадцать лет моложе.

Зеленый свитер сграбастал чашку кофе, но я сразу предупредил, что за серебряным подносом слежу в оба. Чашка презрительно вернулась на поднос.

Через какое-то время мадам предложила показать нам замок и коллекцию портретов знатных предков.

Я поймал взгляд горничной, говоривший, что мне идти не стоит, и отпустил Петра одного. Хозяйка опять улыбнулась, подарив нам кусочек солнца, и сказала, что с удовольствием будет изучать во время экскурсии русский язык. Или преподавать французский.