Читать книгу "Чудо - Эмма Донохью"

Либ подняла руку, прикрывая неожиданный зевок.

– Пожалуй, мне пора, – сказал Макбрэрти. – Должно быть, около десяти.

Она потянула за цепочку на талии и открыла часы:

– На моих восемнадцать минут одиннадцатого.

– Это английское время. Мы здесь отстаем на двадцать пять минут.

Либ спала в общем хорошо.

Солнце встало около шести. К этому времени она уже оделась в униформу из госпиталя: серое твидовое платье, шерстяной жакет и белую шапочку. Одежда, по крайней мере, подходила ей – не так, как было в Шкодере, где медсестрам выдавали униформу стандартного размера и Либ напоминала девочку-нищенку, выросшую из одежды.

Она позавтракала в одиночестве в комнатушке позади лавки. Свежие яйца с ярко-желтыми желтками. Прислуга – Мэри? Мэг? – была в том же заляпанном переднике, что и накануне. Вернувшись за посудой, она сообщила Либ, что ее ожидает мистер Таддеус, и сразу же вышла. Либ не успела даже сказать, что не знает такого человека.

Либ вошла в переднюю часть паба.

– Вы хотели поговорить со мной? – спросила она стоящего там мужчину, не зная, надо ли добавлять «сэр».

– С добрым утром, миссис Райт, надеюсь, вы спали хорошо. – Этот мистер Таддеус отличался обходительностью, чего она не ожидала от человека в полинялом сюртуке. Розовое, не очень молодое лицо со вздернутым носом, копна черных волос, показавшаяся из-под приподнятой шляпы. – Если вы готовы, я отведу вас к О’Доннеллам.

– Вполне готова.

Но, услыхав сомнение в ее голосе, он добавил:

– Добряк-доктор подумал, что пусть вас представит доверенный друг семьи.

– У меня создалось впечатление, что такой друг – это доктор Макбрэрти, – сказала Либ.

– Ну да, конечно, – откликнулся мистер Таддеус, – но полагаю, О’Доннеллы питают особое доверие к священнику.

Священник? Мужчина был в штатском.

– Прошу прощения, следует ли именовать вас отцом Таддеусом?

– Что ж, так сейчас принято, – пожал он плечами, – но в наших краях мы не забиваем себе голову подобными вещами.

Трудно было представить этого дружелюбного мужчину исповедником деревни, посвященным в людские тайны.

– На вас нет пасторского воротника или…

Либ указала на его грудь, не зная названия черного одеяния на застежке.

– У меня, разумеется, есть все облачение для религиозных праздников, – с улыбкой ответил мистер Таддеус.

Вытирая руки о передник, поспешно вошла девушка.

– Вот ваш табак, – сказала она, заворачивая края бумажного пакетика и передавая его через прилавок.

– Благослови тебя Бог, Мэгги, и коробок спичек тоже. Правильно, сестра?

Он смотрел мимо Либ. Она обернулась и увидела застывшую на месте монахиню. Когда та успела пролезть сюда?

Сестра Майкл кивнула священнику, а потом и Либ, конвульсивно дернув губами, что, видимо, заменяло улыбку. Патологически робкая, подумала Либ.

Почему Макбрэрти не пригласил двух Соловьев, раз уж он за это отвечает? Либ пришло в голову, что за столь короткий срок не нашлось медсестер средних лет – из светских или религиозных кругов. Неужели Либ оказалась единственной крымской медсестрой, не сумевшей найти себе подходящее место лет на пять вперед? Единственная без определенного занятия и поэтому проглотившая отравленную приманку в виде этой работы?

Все трое свернули налево и пошли в бледном солнечном свете вдоль улицы. Либ, неловко сжимая кожаный саквояж, шла между монахиней и священником.

Совсем не похоже на английскую деревню. Строения, развернутые под разными углами, подставляли друг другу плечи. Либ заглянула в одно из окон и увидела старуху, сидящую у стола, заставленного корзинами. Торгующая вразнос своими изделиями хозяйка? Никакой суеты утра понедельника, какую можно было ожидать. Мимо прошел мужчина с мешком на спине, обменявшись приветствиями с мистером Таддеусом и сестрой Майкл.

– Миссис Райт работала с мисс Найтингейл, – обращаясь к монахине, заметил священник.

– Слышала об этом. – В следующий момент сестра Майкл сказала Либ: – Должно быть, у вас есть опыт в хирургии.

Либ кивнула со всей возможной скромностью:

– Помимо этого, мы часто сталкивались с холерой, дизентерией, малярией. Зимой, разумеется, обморожения.

Фактически английские медсестры много времени тратили на набивку матрацев, варку каши и стирку. Но Либ не хотела, чтобы Макбрэрти принимал ее за невежественную прислужницу. Этого никто не мог постичь – спасение жизней зачастую сводилось к тому, чтобы прочистить засорившуюся уборную.

Никаких признаков рыночной площади или лужаек, привычных для английской деревни. Ослепительно-белая церковь была единственным с виду новым зданием. Священник свернул направо как раз перед ней и пошел по грязному переулку, огибающему кладбище. Замшелые, косые могильные плиты не располагались рядами, а были беспорядочно разбросаны.

– Дом О’Доннеллов стоит за деревней? – спросила Либ, удивляясь, что семья не позаботилась прислать извозчика, не говоря о том, что не поселила у себя сиделок.

– Немного в стороне, – тихо произнесла монахиня.

– Малахия разводит шортгорнскую породу коров, – добавил священник.

Это бледное солнце горячей, чем она думала. Либ вспотела под плащом.

– Сколько детей у них в семье?

– Теперь только девочка, с тех пор как Пэт покинул их. Храни его Господь! – ответил мистер Таддеус.

Куда уехал? Для Либ наиболее вероятной казалась Америка, или Британия, или колонии. Ирландия, эта расточительная мать, похоже, отправляет за рубеж половину своего отощавшего выводка. Значит, у О’Доннеллов всего двое детей, не много для ирландской семьи.

Они миновали убогий домишко, из трубы которого шел дым. Потом тропинка из переулка повернула к другой хижине. Либ обшаривала взглядом болотистую пустошь, силясь разглядеть признаки поместья О’Доннеллов. Следует ли ей расспрашивать о более чем очевидном? Каждая из нанятых сиделок должна сформировать собственное мнение. До Либ дошло, что эта прогулка, возможно, единственный шанс посоветоваться с доверенным другом семьи.

– Мистер Таддеус, хочу спросить: вы можете подтвердить честность О’Доннеллов?

Прошло несколько мгновений.

– У меня нет причин в ней сомневаться.

Либ никогда прежде не беседовала с католическим священником и не смогла разгадать, лукавит ли тот.

Монахиня не сводила глаз с зеленого горизонта.

– Малахия – очень немногословный человек, – продолжал мистер Таддеус. – К тому же трезвенник. – (Это удивило Либ.) – Ни капли не взял в рот с тех пор, как дал зарок воздержания, еще до рождения детей. Его жена – настоящий светоч прихода, очень активна в общине Девы Марии.