Читать книгу "Чудо - Эмма Донохью"

Сиделка

выкармливает младенца

воспитывает ребенка

ухаживает за больным

Путешествие оказалось не таким уж страшным. Поезд до Ливерпуля, ночной рейс на пакетботе до Дублина, неспешный воскресный поезд, идущий на запад, в городок Атлон в центральной части Ирландии.

Ее ожидал извозчик.

– Миссис Райт?

Либ знала многих ирландцев, в частности солдат. Но это было несколько лет назад, и сейчас она с трудом разобрала акцент извозчика.

Он отнес ее чемодан к двухколесной коляске с четырьмя сиденьями, как он ее назвал. Никаких четырех мест в этой пустой повозке не было. Либ устроилась на единственном сиденье, беспокоясь о том, что ее ботинки оказались по соседству с правым колесом. От моросящего дождя она защитилась зонтом со стальными спицами. По крайней мере, это было лучше душного поезда.

На другом конце скамьи, едва не касаясь ее сутулой спиной, поместился возница.

– А ну пошла! – щелкнул он кнутом.

Лохматый пони шевельнулся.

Немногочисленные люди, попадавшиеся им по дороге от Атлона, казались рахитичными и бледными, что Либ приписала печально известной картофельной диете. Вероятно, в этом также причина отсутствия зубов у извозчика.

Он сделал какое-то замечание по поводу сердца.

– Прошу прощения?

– В самом сердце, мэм.

Либ ждала, вцепившись в тряскую скамью.

– Мы здесь в самой середке страны. – Извозчик указал на землю.

Участки красновато-коричневых болот – печально известный источник болезней. Плоские поля в обрамлении темной листвы деревьев. Время от времени попадались полуразрушенные дома, почти заросшие травой. Либ не находила в этих пейзажах ничего живописного. Ирландский Мидлендс представлял собой углубление в центре Ирландии, где скапливалась влага: кружок в центре блюдца.

Повозка свернула с вымощенной щебнем дороги на более узкую, посыпанную гравием. Стук дождевых капель о зонтик превратился в нескончаемую дробь. Лачуги без окон. Либ представила себе в каждой семью, прячущуюся от дождя и сбившуюся в кучу вместе с домашним скотом.

Время от времени дорога приводила к нагромождению крыш, вероятно представляющему собой деревню. Но всякий раз деревня была не та. Либ следовало бы спросить у возницы, сколько времени займет поездка. Но она не спрашивала, боясь услышать в ответ: «Еще долго».

Главная медсестра из госпиталя сказала ей только, что в частный дом на две недели требуется опытная сиделка. Оплачивались дорожные расходы в Ирландию и обратно, а также суточное довольствие. Либ знала о семье О’Доннелл только то, что они достаточно обеспечены, если пригласили сиделку из Англии. Но сейчас ее поразило, что оговорен период. Как можно точно знать, что пациенту потребуются ее услуги в течение именно двух недель? Может быть, придется временно замещать другую сиделку?

В любом случае ей хорошо заплатят за беспокойство. Привлекала также новизна. В госпитале подготовку Либ хотя и ценили, но редко ею пользовались. Требовались лишь основные навыки: кормление, перемена белья, заправка постели.

Либ подавила в себе желание вытащить из-под плаща часы. Время быстрее не пойдет, а дождевая влага может попасть в механизм.

Еще одна ветхая лачуга без крыши, стоящая поодаль от дороги, ее стены обвиняюще устремлены в небо. Эта пока не заросла сорняками. Либ заметила в глубине дверного проема почерневшие останки – стало быть, пожар случился недавно. Непонятно, как вообще в этой пропитанной водой местности что-то может загореться. Никто не удосужился убрать обуглившиеся балки, не говоря уже о том, чтобы соорудить новую крышу и покрыть ее соломой. Неужели правда, что ирландцы глухи к комфорту?

На краю дороги стояла женщина в потрепанной шляпе с рюшем. Позади нее кучка детей у живой изгороди. Стук повозки заставил их подойти к дороге и протянуть вперед сложенные лодочкой ладони, словно для того, чтобы собрать дождевую влагу.

Либ в смущении отвела взгляд.

– Голодное время, – заметил возница.

Но ведь лето в разгаре. Почему именно сейчас не хватает еды?

Ботинки Либ забрызгала грязь от колеса. На дороге грязи было не меньше, чем гравия. Несколько раз повозка ныряла в глубокие лужи с коричневой жижей, и Либ приходилось цепляться за скамью, чтобы ее не выбросило из повозки.

Еще лачуги, некоторые с тремя или четырьмя окошками. Амбары, сараи. Двухэтажный фермерский дом, потом другой. К ним повернулись двое мужчин, нагружавших тележку, один что-то пробормотал другому. Либ оглядела себя: какой-то изъян в ее дорожном платье? А может быть, по своей лености они рады случаю оторваться от работы и поглазеть на новенькое.

Впереди сверкнули беленые стены здания с островерхой крышей, с крестом наверху – римско-католическая часовня. Возница натянул поводья, и только тогда Либ поняла, что они въехали в деревню, хотя по английским меркам это было всего лишь скопление жалких домишек.

Теперь она взглянула на часы – почти девять, и солнце еще не село. Пони опустил голову и принялся жевать пучок травы. Оказалось, что это улица – единственная.

– Вас поселят в бакалейно-алкогольной лавке[1].

– Прошу прощения?

– У Райана.

Извозчик указал налево, на дом без вывески.

Здесь что-то не так. Утомившись после дороги, Либ оперлась на руку возницы и слезла с подножки. Отряхнув воду с зонта, она свернула его и застегнула на пуговицу. Потом вытерла руки о подкладку плаща и вошла в лавку с низкими балками.

В ноздри ей ударила вонь от горящего торфа. Помимо тлеющего под массивной печной трубой очага, комнату освещала лишь пара ламп. Какая-то девушка запихивала на высокую полку жестяную банку.

– Добрый вечер, – сказала Либ. – Наверное, меня привезли не туда, куда нужно.

– А вы, стало быть, англичанка, – громко, как для глухой, произнесла девушка. – Не желаете ли пройти в заднюю комнату и поужинать?

Либ пришлось сдержаться. Если здесь нет подходящей гостиницы или семья О’Доннелл не в состоянии предоставить нанятой сиделке нормальное жилье, жаловаться бесполезно.