Читать книгу "Любовь к человеку-ветру - Светлана Лубенец"

Расставив таким образом точки над «i» в свое удовольствие, Маша с аппетитом пообедала чудно приготовленным мясом и поехала домой, чтобы к приходу Саши успеть повесить синие шторы.

– Очень красиво! – сказал Павловский, разглядывая занавески. – Только моя драгоценная Машенька могла так точно угадать тон! Но вроде бы ты хотела купить еще и эти… ну как они называются… такие тонкие прозрачные занавески…

– Тюль?

– Ну да, тюль…

– Понимаешь, денег не хватило… совсем чуть-чуть… – отозвалась Маша и начала в лицах пересказывать свой диалог с продавщицей Валентиной.

Павловский весело смеялся над ужимками Маши, а потом сказал:

– Если бы ты пожаловалась администрации, тебе хватило бы на тюль, а эту многоскладчатую Валентину живо научили бы правилам торговли.

– Не хотелось мне скандалить, Саша, – интимным голосом проговорила Маша и прижалась к его плечу.

Он обнял ее, долго целовал в губы и был таким своим, таким близким, дорогим и родным, что она решила, чуть-чуть исказив факты, кое-что все же рассказать ему:

– Знаешь, мне даже захотелось разыскать тебя в офисе, чтобы попросить добавить денег на тюль, но я вовремя сообразила, что это будет выглядеть как-то не комильфо… Приходит женщина в солидную фирму и клянчит на тряпки… Думаю, тебе стало бы за меня стыдно…

– Все-то ты у меня понимаешь правильно, – шепнул ей в ухо Павловский и обнял еще крепче.

Маша изо всех сил прижалась к нему всем телом. Он самый лучший! Он все делает верно, так, как нужно! И все сложилось самым замечательным образом – ей удалось не поставить его в неловкое положение перед коллективом!

Маше очень хотелось думать, что инцидент исчерпан, что надо перестать о нем думать и целиком отдаться ласкам лучшего мужчины на свете. Но в душе что-то царапало и свербило. В мозгу бились обрывки мыслей, и, чтобы они сами собой не связались в какую-нибудь малоприятную мысль, Маша поторопилась спросить Сашу между поцелуями:

– Но ты ведь по-прежнему работаешь в том центре с зеркальными окнами? Очень красивое здание…

Честно говоря, Маше это здание не нравилось вовсе, потому что совершенно не гармонировало с центром города, застроенным старыми домами в стиле сталинского ампира. Но она боялась перестать говорить, потому что если Саша скажет, что он продолжает там работать, то…

Павловский очередной раз закрыл ей рот поцелуем, а потом небрежно бросил:

– Да, я все там же… Но, чтобы ты больше не попадала в такие нелепые ситуации, я буду каждый день оставлять дома… очень приличную сумму, чтобы тебе хватало на любые тряпки, шпильки, помады и даже – на кровать с балдахином. Ты, кажется, говорила, что тебе не нравится этот скользкий диван. Но пока кровати нет, извольте на диване… – И он начал быстрыми пальцами расстегивать на ней блузку.

Маша поняла его ответ так: «Не лезь в мои дела, живи своими тряпками, шпильками и кроватями с балдахином!» Но почему? Они же родные друг другу люди! Самые родные! Неужели он считает ее всего лишь безмозглым украшением собственной квартиры? Или все еще видит в ней ту маленькую девочку, которую когда-то держал на коленях и кормил манной кашей? Тело девочки развилось до такой степени, что им можно пользоваться в свое удовольствие, а все остальное в ней его не интересовало. Неужели так? Тогда она совсем не знает своего Сашу… Да! Получается, что они так еще и не познакомились как следует…

– Ну что же ты, Машуль… – услышала она его жаркий шепот. – Как неживая сегодня… Устала бегать по магазинам или у тебя что-нибудь болит? Голова? Что-то другое?

Маша внимательно посмотрела в его встревоженные глаза. Он ее любит! Да, она это отчетливо видит. Но он даже не может предположить, что у нее болит не голова. А «что-то другое» – это не нога и не живот. У нее неспокойно на сердце. Ее гложет какое-то нехорошее предчувствие, но она понимает, что нельзя прямо обо всем расспросить Сашу. Почему-то нельзя. В эту минуту ей совсем не хотелось близости с ним, но она не должна ему этого показать. Пусть думает, что у них все прекрасно.

Маша завела руки за спину, расстегнула бюстгальтер и откинула его в сторону.

– Маша, я тебя умоляю: купи платье сегодня же! – сказал Павловский, повязывая перед зеркалом галстук.

– Но, Саша! Я же буду на работе! Я и так уже столько дней брала за свой счет, что начальство на меня смотрит очень косо! – отозвалась Маша.

– Ты вполне успеешь в обеденный перерыв, если поймаешь такси и поедешь к одной дизайнерше… я сейчас напишу тебе адрес… Ее зовут Зоей. Зоя Малиновская. Слышала такое имя?

– Кто ж у нас в городе его не слышал? Ты знаком с самой Малиновской?

– Ну… не то чтобы близко… Так… Она шила моим… женщинам… – Павловский оторвался от зеркала и, посмотрев Маше прямо в глаза, безжалостно добавил: – Надеюсь, ты понимаешь, что они у меня были?

Маша жалко кивнула. Павловский опять вернулся к своему галстуку и продолжил:

– Так вот: я позвоню ей и предупрежу, что ты приедешь. Во сколько у тебя перерыв?

– В тринадцать ноль-ноль.

– Ну вот… Скажу ей, что ты будешь в начале второго. Фигура у тебя, по нынешним стандартам, очень хорошая. Думаю, она тебе что-нибудь подберет из эксклюзивного.

– Надо обязательно из эксклюзивного? – спросила Маша, которой эта затея изначально почему-то не нравилась. – У меня есть прекрасное платье из темно-красного бархата, декольтированное. Оно тебе всегда казалось красивым.

– Машенька! – с бесконечным терпением в голосе проговорил Павловский. – Я уже объяснял, что мы приглашены на такой прием, где все дамы будут в навороченных туалетах от самых модных наших дизайнеров одежды. Ты не должна выглядеть хуже других, тем более что ты лучше… – Он бросил наконец свой галстук, подошел к Маше, обнял ее за плечи и, опять заглянув в глаза, сказал: – Я никак не могу понять, чего ты дуешься. Моя женщина должна быть самой-самой… Пусть все мужики сдохнут от зависти.

– А если я пойду в своем красном платье, они не сдохнут?

– По протоколу этого сборища платье должно быть до пола, а у тебя?

– Не до полу…

– Вот видишь!

Павловский решил, что он привел самый веский аргумент, после которого все остальные будут лишними, чмокнул Машу в щеку, взял со стула папку с бумагами и уже из прихожей крикнул:

– Если ты сейчас поторопишься, я отвезу тебя на работу!

– Не-е-ет! – крикнула в ответ Маша. – Я лучше на автобусе! С подругой договорилась! Она меня будет ждать у остановки!

– Как хочешь! Заеду за тобой ровно в половине пятого. Надеюсь, ты уже будешь в новом платье! А о цене Малиновскую даже не спрашивай. Я договорился с Зоей, что оплачу все позже. Может, еще чего-нибудь себе подберешь. Не стесняйся! Машина все увезет! Пока…

Никакой договоренности с подругой у Маши не было. Она из какого-то глупого упрямства не хотела ехать вместе с Павловским. Она вообще не могла понять, почему ее так раздражает необходимость приобретения нового платья, да еще от самой Зои Малиновской. Ей бы радоваться, предвкушая поездку к знаменитой модельерше, а она почему-то злится. Может быть, потому, что ни ее мнение, ни ее желание Сашу не интересовали. Не она, Маша, будет выбирать себе платье, а Зоя Малиновская… Ну и что с того, что она знаменита на весь город? У Маши и самой вкус не хуже!