Читать книгу "Любовь к человеку-ветру - Светлана Лубенец"

Он, легко отмахнувшись от обвинения, ответил:

– Маш! Мне иногда приходится чуть ли не материться! Зачем тебе это слышать? Ты не представляешь, сколько у нас сейчас заказов, а мастера в основном мальчишки! То адрес перепутают, то вообще забудут к кому-нибудь зайти, а я оправдывайся перед клиентами!

Тогда она вполне удовлетворилась ответом. Даже посочувствовала ему. Начальникам всегда нелегко. Вся ответственность на них.

А сейчас, после рассказа Задворьева, Маше вспомнилось, как они с Сашей однажды проезжали мимо «Опала». Павловский остановил машину и сказал, что сбегает купить сигарет. Поскольку казино находилось в огромном здании, где были и аптека, и продуктовый магазин, Маше даже в голову не пришло, что любимый ее обманывает. А он все время врал ей! Всегда! С самого начала! Он приворожил ее своей лучезарной улыбкой! Summer son. Сын солнца – так она его называла про себя… Какого еще солнца! Он сын тьмы!

Маша закрыла лицо руками и тихо заплакала. Задворьев тут же скакнул к ней, бухнулся рядом с кроватью на колени и заговорил:

– Машенька, ты поплачь… только немного. Не стоит он того, чтобы по нему так убиваться…

– Я любила его… – прорыдала она.

– Вот и хорошо, что говоришь в прошедшем времени… Любила, а теперь перестала… Ты ведь перестала, а, Маша?

Она отняла руки от заплаканного лица и с горечью проговорила:

– Я ведь не случайно от него уехала… Я чувствовала во всем вранье и даже какое-то предательство. Не анализировала серьезно его деятельность только потому, что слишком была занята своими, как мне казалось, поруганными чувствами.

Задворьев рукой отер с ее лица слезы и сказал:

– От него уехала, а ко мне приехала… Тоже ведь не случайно…

Маша смотрела на него и не знала, что ответить. Почти задохнувшись вновь подступившими слезами, она все же переборола себя и смогла не заплакать.

– Я ничего не могу тебе объяснить, Леша. Приехала – и все тут… А сейчас… понимаешь… оказалось, что у меня… в общем, был выкидыш, и врачи говорили, что я вряд ли забеременею снова, а ты…

– А я считаю, – перебил ее Лешка, – что все еще может сложиться удачно. Организм у тебя оказался очень сильным! Так что думаю, что ты и детей еще кучу нарожаешь! Всем врачам назло!

– Я уже старушка, Леша. Мне тридцать…

– Ерунда! Тебе больше двадцати пяти никто и не даст!

Маша грустно улыбнулась! Вроде бы Лешку она знает давно и ошибиться в нем нельзя, но кто его знает… Она боится опять во что-нибудь вляпаться. Вот в какой такой командировке он был? Может, у него тоже какой-нибудь подпольный бизнес? Маша посмотрела ему в глаза и спросила:

– Леш, а в какой командировке ты был?

– Когда? – удивился он.

– Как это когда? Тогда, когда меня отравили!

Задворьев расхохотался:

– Нет, ты что, всерьез считаешь, что я весь этот кошмар сам и организовал?

– Нет, конечно, – смутилась Маша, – но все-таки скажи, где ты был!

– Да пожалуйста! Я ездил в Колмаково. Мы там сдавали очередной объект!

– Это какой же такой объект?

– Обыкновенный! Конвейерную линию на их пищевом комбинате по производству пельменей.

– Пельменей?

– Вот именно – пельмений! Не бриллиантов!

Маша представила Задворьева во главе преступной группировки по производству фальшивых бриллиантов и улыбнулась уже по-настоящему, широко и освобожденно.

– Ты улыбаешься… – обрадовался Лешка. – Вот и хорошо. Ты такая красивая, Маша, когда улыбаешься…

Она хотела возразить, что отравленные не могут быт красивыми, но он уже нежно сцеловывал с ее лица оставшиеся слезинки. Когда он добрался до ее губ, Маша пыталась сопротивляться, а потом вдруг захлестнула его шею своими слабыми, забинтованными и пропахшими специальными мазями руками и отдалась поцелую, как избавлению от прошлого. У нее теперь начнется новая жизнь. Самая обыкновенная, простая, а потому наверняка счастливая.

– Маш, ну выходи за меня замуж! Сколько можно просить? – проговорил после поцелуя Задворьев.

– Не торопи меня, Леша, – ласково прошептала она и провела рукой по его щеке.

Он тут же перехватил ее, поцеловал в ладонь и сказал:

– Не торопи… так ведь и вся жизнь пройдет неторопливо. Ты вспомни: когда я тебе первый раз сделал предложение?

– Я помню! После выпускного вечера! – Маша лукаво улыбнулась.

– Ну вот! А ты все: не торопи да не торопи… А вот батянька твой поторопился…

Вдруг Лешка замолчал и закрыл себе рот ладонью, но Маша тут же потребовала:

– Ну-ка вот с этого места поподробней, пожалуйста! Отец приходит ко мне таким странным! Я его прямо не узнаю. Говорит какими-то загадками, намеками. В общем, сплошной эзопов язык! Я уже сама собралась его как следует обо всем расспросить, а ты, оказывается, что-то знаешь и молчишь! Так нечестно, Лешка!

– Маш, но я же не могу выдавать чужую тайну. Я и так уж… Прямо стыдно, честное слово.

Маша присела на постели и, смотря Задворьеву в глаза, сказала:

– Леша! Тут никаких особых тайн быть не может. Я уже давно знаю, что у него есть какая-то женщина… Он что наконец решил на ней жениться?

Задворьев в смущении поскреб затылок.

– Я думаю, что он решил жениться совсем на другой женщине… – наконец проговорил он.

– На какой другой?! Тебе-то откуда знать, которая та, а которая другая?

– Маш! Я тебе все-все расскажу! Вот честное-пречестное! Но давай сначала еще разик поцелуемся, а?

– Торгуешься, Задворьев?

– Точно! – подхватил он. – За каждую новость – поцелуй! А мне есть чего тебе порассказать, Машка! Вот уж нацелуемся!!!

Маша улыбнулась, обняла его за шею и подставила губы для первого среди обещанного длинного ряда поцелуев.