Читать книгу "Любовь на Рождество - Лесия Корнуолл"

Иан Макгилливрей подтянул свой плед повыше, прикрывая лицо от ветра. Снег острыми иглами впивался в кожу, буря неумолимо усиливалась. Странно, что такой перемены погоды он не предвидел. С утра небо было ясным, только сам Иан ходил мрачнее тучи. Через торфяные пустоши Крейглит-Мур он ехал верхом, погрузившись в невеселые размышления, и не заметил, как над холмами сгустились свинцовые тучи, перевалили через гребень, распространились по другую сторону от него, и небо вдруг стало низким и словно обрушилось на Иана всей своей тяжестью, не давая вздохнуть.

Верный шотландский пони Иана – конь породы, которую здесь называли «гаррон», – упрямо брел сквозь снег, устремляясь к дому и теплой конюшне, но до замка оставалось еще больше часа пути – слишком далеко, да еще в такую погоду, когда немудрено заплутать среди заваленных снегом холмов. Привычные вехи исчезли из виду, дневной свет больше напоминал сумеречный. Вскоре тьма поглотит последние знакомые очертания.

До коттеджа Юэна Макгилливрея было ближе, но Иан знал, что там некому оказать ему радушный прием. Прошлой весной Юэн умер, и с самых похорон коттедж стоял опустевший. Впрочем, это как-никак крыша над головой, место, где можно переждать метель. Упускать такую удачу не следовало.

Нет худа без добра: непогода означала для Иана желанную отсрочку. Тем вечером он собирался сделать Пенелопе предложение, поскольку способа уклониться от него так и не нашел. Иан был готов пойти на такой шаг лишь ради Фионы, а еще потому, что от него этого ждали, но не потому, что любил Пенелопу или хотел взять ее в жены. Он надеялся только на то, что любовь и желание придут со временем.

Завывания бури отдавались у него в ушах, ярость этого воя изумляла Иана, хоть он и вырос в горах Шотландии и провел здесь двадцать семь зим – точнее, двадцать шесть, потому что один год он прожил в Англии. Тогда-то он и решил, что в любую погоду Шотландия ему милее Англии, но теперь выбора у него не было. Его ждали новые обязанности и английский титул, о котором он даже не мечтал.

Сжав пятками тугие бока пони, Иан пригнулся к его шее.

– Теперь уже близко, малый, – вон за тем холмом, – он потрепал верного друга по мохнатой холке, засыпанной снегом. Но пони вдруг шарахнулся в сторону, и Иан подхватил поводья, усмиряя его и вглядываясь вперед в попытках понять, что его напугало.

В снегу что-то лежало, красное на белом. Может, останки волчьей добычи? Но в горной Шотландии волки встречались редко, на них так долго охотились, что почти полностью истребили. Отведя край пледа от лица, Иан присмотрелся. Подол какой-то красной одежды трепетал на ветру, словно флаг, и у Иана перехватило дыхание. Он различил очертания человеческой фигуры, наполовину засыпанной снегом, и с замирающим сердцем спешился.

Упав на колени, он коснулся ледяного плеча под плащом. Неизвестный, занесенный снегом, не шевельнулся. Иан нахмурился и повернул к себе неподвижное тело, с ужасом готовясь увидеть кого-нибудь из знакомых.

Сдвинув красный капюшон, он склонился ниже, и ледяной ком у него внутри вмиг растаял. Эту девушку он видел впервые, но мог поклясться, что она прекрасна, хоть и бледна, как лед, с посиневшими от холода губами. Глаза незнакомки были закрыты, длинные заледеневшие ресницы касались замерзших щек. Темные волосы обрамляли лицо, мягкие, как шелковая пряжа, запорошенный снегом капюшон не давал им упасть на лоб. Незнакомка была похожа на ангела.

Иан склонился ниже, надеясь заметить хоть какие-нибудь признаки жизни, пощупал жилку на горле и ощутил слабое биение. Попытался позвать, но ответа не дождался. Его пони молча наблюдал за хозяином, заслоняя его от ветра.

Выпутываясь из своего пледа, Иан чувствовал, как ветер холодит тело под курткой. Он закутал девушку в толстый плед, поднял ее, прижал к груди. «Холодна, как смерть», – промелькнула у Иана мрачная мысль. Он огляделся в поисках коттеджа и увидел его – наполовину занесенный снегом, но совсем недалеко, так что можно различить не только очертания крыши, но и одинокое окно, похожее на прищуренный глаз. Иан направился к коттеджу, зная, что пони послушно последует за ним.

– Лучше нам оказаться под крышей, – сказал он коню и незнакомке, словно она могла его услышать. Он снова посмотрел на ее лицо, больше похожее на мраморный рельеф на надгробии, чем на лицо живой женщины. – Откуда же ты взялась, черт возьми? – еле слышно выговорил он.

Пинком открыв дверь коттеджа, Иан внес девушку внутрь, бережно уложил на пол у очага и накрыл пледом. Незнакомка лежала неподвижная, пепельно-бледная и ледяная и казалась совершенно безжизненной. Иан стащил с ее рук тонкие перчатки. Ее пальцы были тонкими и нежными, ногти – лавандово-голубыми от холода. Даже усердно растирая незнакомке руки, Иан не сумел разбудить ее.

Значит, надо поскорее развести огонь и согреть ее.

– Подожди немного, – попросил он, хотя девушка никуда и не собиралась уходить. Иан снова плотнее укутал ее пледом, подумал, снял с себя куртку и на всякий случай накрыл ею незнакомку.

Он выложил в очаг пару поленьев, нашел корзину сухого мха и мелких веток для растопки и раздувал пламя, пока оно не занялось, не окрепло и не озарило пустую комнату, разгоняя по углам чернильно-синие тени.

Затем Иан торопливо отправился на поиски торфа, который наверняка хранился где-то в пристройке под навесом. Своего пони он завел в сарай, стряхнул с густой шерсти животного снег и лед, принес сена. К тому времени, как Иан покончил с этими делами, он уже стучал зубами от холода. Набрав полную охапку торфа и пригибаясь под порывами ветра, он обогнул коттедж и ухитрился открыть дверь, не растеряв свою ношу.

Незнакомка по-прежнему лежала у очага на том же месте, где Иан оставил ее. На фоне яркого пледа ее лицо было белоснежным. Иан подбросил в огонь торфа, пробормотал гэльскую молитву и коснулся кончиками пальцев того места на шее девушки, где слабо билась жилка. Биение едва ощущалось, но все-таки оно было. При тусклом свете очага Иан разглядел под нежной кожей незнакомки тонкие голубоватые вены. Снег на рубашке Иана уже растаял, его начала бить дрожь. В коттедже стоял почти такой же холод, как снаружи. Иан придвинулся ближе к очагу и встал перед ним на ко-лени.

Трясущимися пальцами он подбросил в огонь хворосту и торфа, поминутно оглядываясь через плечо на девушку и всей душой желая, чтобы она выжила, дождалась, когда в доме наконец станет тепло. Раздувая все еще слабое пламя, Иан смотрел, как оно наливается оранжевым сиянием, растет и крепнет, с треском пожирает растопку и дарит тепло и жизнь.

Услышав слабый вздох, он резко обернулся. Неужели это добрый знак? Но лицо незнакомки все еще было неподвижным. Иан коснулся ее щеки, и ему вновь показалось, что он дотронулся до мрамора, а не до человеческой плоти.

– Эй, девушка! – шепотом позвал он и снова не услышал ответа.

Лед на ее волосах и коже начинал оттаивать, льдинки превращались в капельки, сияющие, словно алмазы. Незнакомка будто засветилась в пламени очага, прекрасная и неподвижная, погруженная в сон, столь похожий на смерть.