Читать книгу "Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима - Виктор Ларионов"

В христианском постижении исторических процессов и феноменов кроется удивительная возможность для человека открыть неведомую, таинственную сферу бытия, где события сакральной важности, разделенные временем, с виду будто бы стынущие в океане прошлого, происходят в душе человека одновременно, в огненно обжигающем вихре соединенные мгновением истинного постижения их священной и вечной значимости. Человек оказывается как бы вне пространства, там, где сакральное время сомкнулось в круг: «здесь и сейчас». Это священное пространство отличается от нашего обычного, профанического тем, что в нем действуют не последствия, а сами причины. В этой сфере, где время и пространство слиты воедино, события Голгофской жертвы и последующего Воскресения раскрываются как непрерывно длящееся жертвоприношение. И Церковь дарует человеку возможность вступить в эту таинственную область, из которой человек способен рассмотреть события Истории не как калейдоскоп картинок и несвязанных в логическую цепь событий, но как осмысленный и познаваемый процесс становления и свершения.

В этом свете становится ясно, какое огромное значение для исторических судеб восточнославянского мира было принятие христианства из Византии, выбор православной веры Киевской Русью при князе Аскольде, крещение в Царьграде княгини Ольги и, наконец, общегосударственное крещение Руси при князе Владимире, когда в «Днепровскую купель» вошел не только правящий род и дружинная аристократия, но вся Русская земля. В купель Русь вошла всем своим молодым государственным организмом и с этого момента Церковь и государство у нас стали частями одного целого, нераздельного цивилизационного единства, нашедшего себе наиболее полное выражение в мировоззренческой парадигме древнерусского сознания — Святая Русь. В этой формуле выражен высший национальный идеал, ставший центральным нервом всей православной русской цивилизации.

Необходимо помнить, что «…высшие идеалы не сочиняются, не составляются искусственно, а коренятся в этнографической сущности народа. Они зарождаются и вырабатываются в бессознательно творческий период их жизни, вместе с языком, народной поэзией и прочими племенными особенностями. Впоследствии, в исторический сознательный период их жизни, эти идеалы только развиваются и укрепляются, или же разрушаются, но не восстанавливаются и не изменяются иными органическими идеями. Как невозможно при помощи таланта и искусства сочинить вторую “Илиаду”, так же точно невозможно выработать народу при помощи науки новый политический идеал, ибо это значило бы заменить живое и органическое, всегда и во всем бессознательно родящееся, мертвым и механическим, сознательно составляемым. За потерей первого и является необходимо это механическое и мертвое заместительное органического и живого».

В своей известной работе «Святые Древней Руси» Г.П. Федотов высказал глубоко верное суждение о том, что «…каждый народ имеет собственное религиозное призвание и, конечно, всего полнее оно осуществляется его религиозными гениями». Следует отметить, что живым сосредоточением животворной органической национальной идеи, национально-государственного идеала на Руси всегда являлась фигура человека, наделенного верховной властью. «Нравственная особенность русского государственного строя заключается в том, что русский народ есть цельный организм, естественным образом, не посредством более или менее искусственного государственного механизма только, а по глубоко вкорененному народному пониманию, сосредоточенный в его государе, который вследствие этого есть живое осуществление политического самосознания и воли народной, так что мысль, чувство и воля его сообщаются всему народу процессом, подобно тому, как это совершается в личном самосознательном существе».

Таким сосредоточением национального идеала, центральной фигурой нашего духовного и государственного бытия стал святой благоверный князь Александр Невский.

Солнце русской поэзии А.С. Пушкин в стихотворении «Моя родословная» писал: «Мой предок Рача мышцей бранной святому Невскому служил…» Примечательно, что Пушкин, имея в роду по материнской линии славных предков из княжеского рода Рюриковичей, возводит свой род, в полном соответствии с древней традицией, к первопредку по мужской линии — Ратше, известного по фамильным родословцам как Пушкиных, так и многих других дворянских фамилий, ведущих свой род от него, Ратшы, которого поэт в стихотворении именует Рачей. И все это только в силу того, что Ратша, по родовым записям семьи поэта, был на службе у князя Александра Невского. Сколь велик авторитет князя, что служба непосредственно ему больше значила, чем дальнее родство. Необходимо отметить, что, по замечаниям современных историков, мнение Пушкиных было ошибочным. В действительности князю Александру Невскому служил правнук Ратши — Гаврила Олексич, упомянутый в числе храбрейших участников Невской битвы 1240 г. со шведами, и упомянутый в Житии святого князя Александра Невского. Ратша же жил, вероятнее всего, в середине XII века. Но для исследователя роли и места образа святого князя в дальнейшей истории России важным остается иное. А.С. Пушкин гордится далеким предком, чьим главным достоинство была ратная служба святому Александру Невскому. Факт этот действительно удивительный, учитывая особую щепетильность галантного века к своим предкам, особенно знатным, происходящих из княжеских домов.

Велика святость Невского героя в глазах современников и в глазах потомков! В истории России, в истории Русского православия никого нельзя сравнить с ним. Святой Александр в одном лице предстает перед нами — великим князем, храбрым витязем в бранях, опытным, не по летам, полководцем, искуснейшим дипломатом и дальновидным политиком, миссионером и молитвенником, заступником и спасителем всего народа русского и главное — исповедником! Именно этот факт, недвусмысленно донесенный до нас историческими источниками, оказался укрытым от взора светских историков на протяжении более чем двухсотлетнего периода. Этот же факт до сих пор не нашел и должной оценки у историков церковных.

«Уже зашло солнце земли Суздальской», — горестно воскликнул митрополит Кирилл над гробом святого князя.

Наверное, современнику кажется, что здесь нужно видеть лишь красивую фигуру речи, приличествующую случаю. Это в корне неверно.

Средневековый человек воспринимал своих державных вождей как субъектов, наделенных особой благодатью, определенной божественной энергией, чьим зримым выражением зачастую даже бывал определенный световой феномен, который исходил от царствующих особ, чему имеется немало исторических свидетельств.

Мы не будем вдаваться в подробный разбор данного удивительного феномена, зафиксированного в разных культурах и традициях мира. Для нас важно понять, что действительно чувствовали современники, их отношение к святости умершего князя, которого они провожали в последний путь. Для них буквально померк свет, зашло солнце. И это не преувеличение, не метафора. Современники Александра действительно погребали свет, солнце, неиссякаемый источник благодатной энергии! Все это прямо свидетельствует о почитании князя в качестве святого уже при его жизни, что не может не заставить историка совершенно по-особому рассматривать деяния князя, в том числе на политическом поприще, и осознать, как оценивали эти деяния современники.