Читать книгу "Убойная невеста - Вера Воронцова"

— Знаю, знаю! Лучше ошибиться, чем не попробовать, и все в таком духе. Не верю я этим советам. По мне так лучше никак, чем плохо!

— Вот-вот! Это они тоже объясняют, психологи. Тридцать два — тридцать пять — это рубеж, до которого человек еще способен совершать безрассудные поступки. А потом начинает развиваться и укрепляется сверхосторожность.

— Так, значит, замужество — это безрассудство?

— А ты как думала? В омут с головой.

Эти разговоры выводили Леониду из себя, тревожили ее. Она вдруг действительно стала замечать, что стала расчетливее и осторожнее, что ей и «хочется, и колется», — она страдала от одиночества и в то же время панически боялась что-то менять в своей хоть и плохо, но налаженной жизни.

К тому же выяснилось, что она совершенно не умеет неформально общаться с мужчинами. В последние годы они были для нее только официальными лицами — представителями фирм, частными клиентами, а в непривычной нерабочей обстановке Леонида терялась и не знала, как себя вести.

Вот и этот, вуайерист, при ближайшем рассмотрении был не самым плохим экземпляром! Среднего роста, стройный и подтянутый, загорелый шатен, с карими глазами и темными густыми бровями — он отлично смотрелся в бежевых шортах и светлой футболке! Если бы Леонида не успела с ним поругаться, она сочла бы его даже очень симпатичным.

Теперь она стояла возле него и думала: «Ну, вот! Как их можно понять, этих ненормальных? Вначале принимает меня за идиотку, которая жеманно просит «подать ей ручку», потом набрасывается на мою любимую Риту Прусскую… Как будто читать ее постыднее, чем подглядывать за нудистами!»

Но мужчину не интересовали сложные переживания молодой женщины.

Не говоря ни слова, он развернулся и зашагал к пляжу.

Глядя ему вслед, Леонида чувствовала, как куда-то уходит ее роскошное утреннее настроение.

«Ну, уж нет! Не дам этому проходимцу испортить мне отпуск и разрушить планы!»

Она мотнула головой, присела на корточки и приписала в конце письма:

«Танюшка!

Сообщаю тебе, моей лучшей подруге, — только что я приняла важное решение. Приглашаю тебя быть свидетелем моего обета, который я даю тут, сидя под оливой и вдыхая воздух средиземноморского побережья:

Я ТОРЖЕСТВЕННО КЛЯНУСЬ ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ПЕРВОГО, КТО СДЕЛАЕТ МНЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ!

Романтично, не правда ли? Ты всегда укоряла меня в том, что я слишком рациональна и практична, так вот на тебе! Получи другую Леониду! Впавшую в безумие и пустившую личную жизнь на самотек и на волю случая».

Леонида перечитала написанное и тут же ужаснулась собственной смелости. А потом испугалась этого страха — уж не начинает ли в ней развиваться та самая сверхосторожность? И тут же невесело усмехнулась над тем, как серьезно отнеслась к собственной же шутке — да, этот обет и не мог быть ничем, кроме шутки, — последний раз ей делали предложение… Дайте-ка вспомнить… Лет этак пятнадцать назад. Тот самый робкий очкарик, который всегда так восторженно смотрел на нее, когда она заикалась у доски.

Так что опасаться, по большому счету, ей было совершенно нечего.

А жаль!

Мимо оливы мирно прошествовала пожилая пара соседей Леониды. Их безупречные отношения восхищали всех проживающих в отеле. Инесса Казимировна, бывшая «прима» Театра оперетты, выйдя на пенсию, увлеклась живописью. Она и ее муж, Михаил Егорович, доктор наук, профессор и изобретатель, являли собой воплощение идеального брака. Пожилой джентльмен ухаживал за своей женой, как за новобрачной, — был внимателен и нежен, старался угадать каждое ее желание. Он носил за ней этюдник, стульчик и зонт, бегал в отель за водой, когда она испытывала жажду, катал на катере и яхте. А она, истинная женщина, принимала его внимание как должное, хотя совсем не была такой слабой, какой могла показаться.

Леонида проводила супругов завистливым взглядом. Надо же, как трогательно они относятся друг к другу.

Ей вдруг так остро, до боли захотелось вот таких же отношений, что она чуть было не побежала вслед за вуайеристом, чтобы немедленно, тут же предложить ему жениться на ней. Ради этого она готова была лично взять его за руку и отвести на нудистский пляж. И даже отправиться туда вместе с ним, если уж ему так хочется!

Ну уж нет, данный ею обет — никакая не шутка! Хочу замуж! Хочу замуж! Хочу замуж!

Изнемогая от избытка чувств, Леонида вытащила из сумочки маникюрные ножнички и нацарапала эти рвущиеся из сердца слова на стволе старой многострадальной оливы.

ГЛАВА 2

Сергей прибыл в отель девятого августа с твердым намерением сразу же взяться за дело, чтобы не потратить даром ни одной минуты и ни одного цента выделенных ему денег.

Однако принимать решения оказалось легче, чем выполнять их.

Турция очаровала его. Может быть, потому, что он давно никуда не выезжал, вот уже несколько лет отдыхал наспех, вернее, совсем не отдыхал, и теперь оказался совершенно в другом мире, который, конечно же, располагал не к расследованиям, а только к ленивому, вальяжному, классическому отдыху.

Отельчик был, безусловно, скромненьким: никаких тебе бассейнов, теннисных кортов и бильярдных столов. Самой значительной местной достопримечательностью была прекрасная коллекция старинного оружия, гордость хозяина, под которую был даже отдан один из номеров на первом этаже. Как объяснил Алексей, здание было построено в прошлом году и еще не успело получить никакой «звездности». Чистенький, опрятный двухэтажный домик всего на двадцать номеров со всеми положенными удобствами (от душа до сейфа), уютно расположился «у самого синего моря», плавно войдя в вытянувшуюся по побережью цепочку крохотных и гигантских отелей, которая опоясала кромку залива Анталья за последние десять лет.

Здесь было уединенно, как в раю: ни машин, ни людских толп. И в то же время не так уж далеко от других, крупных и «звездчатых» отелей, куда, при желании, можно было добраться минут за двадцать. Идеальное место для преступника — и тихо, и недалеко от цивилизации.

Хотя с трудом, но ему удалось справиться с расслабляющим влиянием солнца и воды. Уже на пляже он начал пристально изучать постояльцев отеля, и вскоре у него составилось первоначальное впечатление.

Он понимал, что нужно быть внимательным к представителям обоего пола, поэтому наблюдению за женщинами уделил не меньше времени, чем за мужчинами. Конечно же, его в первую очередь интересовали фигура и — голос! Да, голос тоже мог выдать лжеженщину. Он даже мысленно составил словесный портрет преступника в женском обличье — мускулистая мужеподобная дама с хриплым басом.

Однако уже в конце первого дня ему пришлось с сожалением убедиться, что ни одна из дам не подходит под это описание. Или, вернее, подходят все, если учитывать, что мужчина, желающий замаскироваться под женщину, мог быть женоподобным и обладать писклявым голосом.