Читать книгу "Морские титаны - Александр Калантаев"

Непосредственно «Варяг» не атакован, а японские миноносцы и крейсер «Чиода» подошли вплотную, направив на русские корабли жерла орудийных стволов и торпедных аппаратов, демонстрируя желание обеспечить ход операции на берегу. Атаку «Корейца» можно с уверенностью расценить как провокацию. Но означает ли это войну? Ночь прошла тягостно и тревожно. Комендоры русских орудий не смыкали глаз, готовые в любой момент открыть ответный огонь.

26 января 1904 года через «Канал летающей рыбы» (узкий фарватер с отмелями) прошел японский конвой. Транспорты с десантом прикрывали три легких крейсера и четыре миноносца. Они беспрепятственно высадили войска на корейском побережье. Российский историк А. Широкорад, приводя общее количество орудий, прямо заявляет об оплошности Руднева По его мнению, «Варяг» обладал весомым огневым преимуществом, но капитан даже не развел пары! А ведь были еще и «специальные тараны» (по Широкораду), и, развеяв десант, русские корабли могли изменить ход первого периода войны. Предположение смелое (даже гипотетическое отражение десанта не помешало бы японцам блокировать русские корабли и лишь привело бы к их скорейшему уничтожению), но… Нет приказа! Артур недосягаем, Павлов молчит! Вернувшись после неудачного прорыва, капитан 2–го ранга Беляев докладывает флагману:

— Атакован минами (торпедами), открыл ответный огонь, — и, помолчав, добавляет:

— Неужели, Всеволод Федорович, война?

Утвердительного ответа капитан «Варяга» дать не может!

И уж тем более, разведя пары, ринуться в узкий канал отражать десант. При наличии у противника четырех миноносцев подобная попытка превращается в самоубийство. Да еще при ограниченном маневре и невозможности дать полный ход, что является залогом успешного отражения торпедной атаки. Сейчас уже нетрудно предположить, во что вылился бы для «Варяга» подобный бой. Известный военно–морской историк, профессор и капитан 1–го ранга БД. Доценко в своей нашумевшей книге «Мифы и легенды российского флота», касаясь щекотливой темы «инцидента в Чемульпо», попытался вскрыть всю неразумность принимаемых Рудневым решений, приведших к плачевному результату — гибели российских кораблей. Интересно его замечание о качестве стрельбы «Варяга». «Есть основания считать, что артиллерия (русских) применялась не совсем грамотно. Японцы имели огромное превосходство в силах, которое они с успехом реализовали. Это видно из тех повреждений, которые получил «Варяг». Как утверждают сами японцы, в бою при Чемульпо их корабли остались невредимыми». Эта цитата относится к сражению, происшедшему во время неудачной попытки прорыва сквозь строй эскадры Уриу. Но сути это не меняет. Вряд ли русские комендоры стреляли бы лучше при отражении японского десанта на корейский берег. Впрочем, об артиллерийской подготовке мы еще поговорим.

Что касается японских миноносцев, то их действия в ту войну заслуживают высочайшей оценки. Еще до страшной катастрофы при Цусиме в мае 1905 года, когда уже разбитую эскадру адмирала Рожественского эти маленькие, веретенообразные демоны смерти (водоизмещение миноносцев того времени едва доходило до 300 — 400тонн) терзали практически всю ночь, атакуя торпедами одиночные русские корабли с запредельно коротких дистанций в 100 — 150 метров, в Артуре, намного раньше, их доблесть оценили все русские моряки.

Когда участь I Тихоокеанской эскадры была уже предрешена и японцы начали планомерное уничтожение кораблей России в гавани, гражданское мужество проявил капитан 1–го ранга Н. О. Эссен — будущий командующий Балтийским флотом. Не желая бесславно погибать в порт–артурской западне, он, с разрешения начальства, повел свой броненосец «Севастополь» в прорыв. Корабль, подобно «Варягу», от рождения страдал дефектами машин левого борта и, замеченный японцами, сумел добраться лишь до бухты Белого Волка (недалеко от Порт–Артура). Этот последний русский броненосец адмирал Того решил уничтожить любой ценой, бросив почти все миноносцы своего флота и даже паровые катера с броненосцев «Фудзи» и «Микаса» в страшную, самоубийственную атаку.

«Севастополь», обложившись противоторпедными сетями (специальные приспособления, предохраняющие линкор или крейсер от попаданий торпед), отбивался, как израненный лев от стаи гиен. Непрерывные атаки японцев продолжались каждую ночь с 27 ноября по 3 декабря. Под градом торпед, выпускаемых в упор, броненосец на стоп–анкере (якорь, позволяющий зацепиться за берег) подтянулся кормой на мелководье, чтобы окончательно не затонуть, и продолжал вести ураганный огонь по наседающему противнику. О действиях японских морских истребителей пишет участник боя лейтенант Дмитриев: «Японцы, несмотря на слепившие их прожектора, на убийственный огонь наших орудий, неумолимо шли вперед, поддерживая расстояние, как на маневрах. Подойдя ближе, выпускали торпеды и затем в том же порядке уходили на юго–восток. В этом стройном движении была такая уверенность много и хорошо плавающих людей, что невольно вырвалось:

— Ловко идут! Равнение как держат! Точно по дальномеру!

Когда имеешь дело с таким противником, то любая удача еще более поднимает дух». Плотность огня «Севастополя» была почти пулеметной, и в маленькие корабли японцев стреляли даже офицеры из револьверов. С таким же врагом предлагалось встретиться и «Варягу», да еще при наличии у противника трех легких крейсеров. В эту первую для себя войну с сильной европейской державой японцы сражались отчаянно и с потерями не считались! Так что результаты неслучившегося отражения десанта предсказать нетрудно.

Но даже если виртуально допустить подобный бой, где гарантия, что на чудом уцелевший и вернувшийся на рейд крейсер не примчится из Сеула посол Павлов и, схватившись за голову, не передаст срочную телеграмму за подписью наместника Алексеева, в которой правительство микадо извиняется за инцидент с атакой «Корейца» (в тумане не разглядели) и выражает уверенность, что Россия поймет притязания Японии на земли Кореи. В этом случае Рудневу остается лишь доложить, что, к сожалению, войну он уже начал, и, став виновником международного скандала, спокойно уединиться в своей каюте и либо написать рапорт об отставке, либо в ствол револьвера — воды и ствол в рот — по старой флотской традиции- В реальности капитан сохранил достойное хладнокровие и проявил недюжинную выдержку.

Тот же историк Широкорад пишет; «За несколько дней до начала войны царь Николай II публично заявил в присутствии иностранных дипломатов, что введение японских войск в Корею — это casus belli, то есть повод к войне с Россией. А вот до офицеров Дальневосточной эскадры эти слова доведены не были! Но Руднев уже своими глазами видел десант японцев. А он был не просто капитаном 1–го ранга, а командиром стационера, обязанного защищать интересы государства за тысячи километров от границы». Здесь явно определенная неувязка — словесные эскапады императора до офицеров не довели, но они, находясь в нейтральном корейском порту, должны защищать государство. Какое? Если Корею, то где приказ? Наличие десанта на чужой территории — еще не повод к открытию огня. Самураи высаживались в Инчхоне (Чемульпо), а не во Владивостоке! Так что же требовать от Всеволода Федоровича Руднева? Он офицер, а не военный аналитик, и уж тем более не ясновидящий. Какое тут разведение паров, если сам посол Российской империи в Корее впал в коматоз. «Варяг» якорей не поднял! Японцы без стрельбы обосновались в городе, а у острова Филипс неясными бликами мелькнули зловещие тени — эскадра Уриу перекрывала единственный выход в море. Наступало утро 27 января 1904 года Приближался последний парад.